Эрик тотчас пригнулся и забился в угол, где прятался сначала. Кто-то шел по тропинке, и Эрик ясно улавливал громкое сопение. Что-то зазвенело, словно незнакомец пинком опрокинул самодельную лампадку.
Шаги замерли, наступила тишина. Может, посетитель кладет цветы на могилу собаки? Или прислушивается к шорохам в сарае.
Эрик сжался в углу, думая о собаке, которую Нестору пришлось утопить. Он представил колотящие по воде лапы, попытки пса выбраться из набухшей под водой сумки.
Человек снаружи звучно сплюнул и снова зашагал. Эрик услышал, как он идет через сухой кустарник: тонкие ветки хрустели под ботинками.
Вот он прямо перед сараем, подумал Эрик и огляделся в поисках оружия. Посмотрел на лопату с коротким черенком и тупым лезвием.
По стене зажурчало, полилось в высокую траву. Мужчина снаружи мочился, хмуро бормоча себе под нос:
— Выбиваешься из сил, приходишь домой весь такой милый, но… этого уже недостаточно…
Мужчина подался вперед и заглянул в сарай. Затрещала оконная рама, тень незнакомца упала на стену с лопатами. Эрик вжался в стену, отчетливо слыша дыхание мужчины — тот дышал сначала открытым ртом, потом засопел носом.
— Честная работа, — пробормотал он и зашелестел дальше по веточкам черники.
Эрик подумал: надо подождать, пока пьяный скроется из виду, и тогда уже идти в церковь сдаваться.
Эрик еще раз примерил на Нестора роль убийцы, но у него в голове не укладывалось, что Нестор мог распоряжаться чужой жизнью и смертью.
Солнце ушло за тучу, и серая штора снова стала непроницаемой.
На полке стояли пыльный термос и пластиковый пакет, маленькая серая урна и раскрашенный гипсовый бульдог.
Эрик успел заметить, как задрожало и отбросило мутный солнечный зайчик зеркало на стене, прилаженное Нестором для бритья, а потом дверь сарая отворилась.
Глава 111
Эрик, спотыкаясь, попятился, и зеленый складной стул со стуком упал на пол, сомкнув спинку с сиденьем. Дверь хлопнула о стену, отлетела обратно и с размаху ударила в могучее плечо. Пыль взвилась вокруг фигуры человека, который, пыхтя, протискивался в сарай. Роки Чюрклунд закашлялся и задел головой голую лампочку на потолке. На Роки была тюремная роба, лицо в поту, серые волосы потускнели и свалялись.
Йона вошел следом, закрыл дверь, рукой остановил раскачивающуюся лампочку и заметил:
— Viihtyisä
[15].
Эрик хотел что-нибудь сказать, но он едва дышал. Когда дверь распахнулась, он так испугался, что по лицу пробежал спазм.
Роки что-то пробурчал, поднял зеленый стул и сел, пыхтя и оглядывая тесный сарай.
— Вы пришли сюда пешком, — слабо проговорил Эрик.
— Мы шли сюда через лес от усадьбы в Накке, — пояснил Йона, вынимая из пакета три бутерброда с сыром и салатом.
Все трое молча ели. Роки потел и тяжело сопел, кусая хлеб. Дожевав бутерброд, он встал и напился воды из-под крана.
— Людей хоронить — дороже обходится, — заметил он, указывая на прайс-лист.
Капли воды блестели в его бороде. По шторке плясали тени.
— Я думаю, здесь мы в безопасности. — Йона принялся разматывать скотч на руках. — Расследование уже понизили в приоритетности. В мире за пределами этого сарая считают, что Нестор поднял ложную тревогу и просто хотел покончить с собой.
— Однако он жив?
— Да. — Йона взглянул Эрику в глаза.
Светлые волосы стояли дыбом, глаза снова приобрели холодный оттенок октябрьского неба.
Эрик дожевал и проглотил последний кусок хлеба и сказал, стараясь придать голосу твердости:
— Если у нас ничего не выйдет, то, думаю, я смогу сдаться в церкви.
— Посмотрим, — тихо ответил Йона.
— В церкви они не станут стрелять по мне, — добавил Эрик.
— Не станут, — согласился Йона, хотя оба знали, что это неправда.
Роки курил, стоя перед прайс-листом; он что-то бормотал и отковыривал пластиковые покрытия с головок канцелярских кнопок.
— Я готов начать, — сказал ему Эрик и скатал в шарик целлофан от бутерброда.
— Ладно, — кивнул Роки и сел на стул.
Эрик посмотрел на него, обратил внимание на расширенные зрачки, цвет лица, дыхание.
— Ты пробирался через лес, и у тебя высокий пульс, — отметил он.
— Гипноз может пойти насмарку? — Роки затоптал окурок.
— Мы просто начнем с расслабления… то, что мозг активен, — не проблема, ты же не заснешь… мы только снизим активность, сосредоточимся…
— О’кей, — согласился Роки и откинулся на спинку стула.
— Сядь удобно, — продолжил Эрик. — Во время гипноза ты можешь менять позу сколько угодно раз, об этом не думай, но с каждым движением ты будешь расслабляться еще глубже.
Йона и Эрик понимали: вот он, шанс, за которым они охотились, возможность, которой ждали.
Им нужно немного — только имя, место или какая-нибудь деталь, зацепка.
Мелкая подробность поможет слегка проступившему рисунку сложиться в стрелку, которая укажет прямо на проповедника.
Эрик не хотел форсировать ход сеанса. Понадобится время, чтобы ввести Роки в глубокий транс и достать труднодоступные воспоминания.
— Положи руки на колени, — спокойно продолжал он. — Напряги их, а потом расслабь, ощути их тяжесть, как они опускаются, вытягиваются, как запястья становятся мягкими…
Проходя вниманием по телу Роки, Эрик следил, чтобы его голос не выдавал нетерпения; он видел, как плечи Роки понемногу скругляются и опадают. Эрик сказал ему расслабить шею, почувствовать, как тяжелеет голова, а дыхание становится глубже — вдох начинается от самого живота. Он незаметно приближался к индукции.
Монотонным голосом он нарисовал образ широко раскинувшегося пляжа: волны неспешно накатывают и с шелестом отступают, белый песок сверкает, словно фарфор.
— Ты входишь в прибой возле мыса, — говорил Эрик. — Песок под ногами мокрый, плотный, идти легко, теплые волны плещут и пенятся вокруг твоих ног, крутятся песчинки…
Он показал Роки раковины в бороздках, описал, как кружатся обломки кораллов в искрящейся пене.
Складной стул поскрипывал; Роки ссутулился, челюсти расслабились, веки отяжелели.
— Слушай только мой голос — и тебе будет хорошо, тебе приятно, ты в безопасности…
Йона стоял сбоку от окна, поглядывая на кладбище. Куртка расстегнута, рукоятка пистолета красноватым отблеском угадывается на боку.
— Скоро я начну считать в обратном порядке от двухсот, и с каждой цифрой ты будешь расслабляться все глубже и глубже. А когда я скажу тебе открыть глаза, ты откроешь глаза и вспомнишь все подробности своей первой встречи с человеком, которого ты называешь проповедником.
