Ломаный дневной свет поблескивал в пузырьках, поднимавшихся от его рук.
Треск лодки казался под водой металлическим гулом.
Плечи ныли от усталости. До берега оказалось дальше, чем рассчитывал Эрик. Вода под ним была кромешно черной, а сверху — точно текучее олово.
Легкие свело. Скоро нужно будет сделать вдох. Гул моторной лодки нарастал.
Теперь Эрик плыл ближе к поверхности; без кислорода стало почти невыносимо.
Вокруг вертелись сверкающие пузырьки.
Он оттолкнулся от воды ногами, чувствуя, как судорожно сжалась диафрагма, заставляя легкие втянуть воздух.
Вода посветлела, наполнилась взбаламученным песком. Эрик угадывал под собой дно, обломки валунов с острыми гранями, крупный песок. Он сделал последний гребок и двинулся вперед, цепляясь руками за камни.
Разорвав водную поверхность, Эрик вынырнул, чтобы вдохнуть, закашлялся, зажав себе рот, снова кашлянул, сплюнул слизь. Он покачивался на волнах, поднятых лодкой. В глазах почернело, он задыхался; дрожа, он стряхнул воду с лица.
На неверных ногах Эрик вышел по валунам на берег и присел, дрожа всем телом, за сплетением веток. Полицейская лодка шарила по озеру, но мотора больше не было слышно.
Если Нелли удастся незаметно покинуть дом и взять напрокат машину, до ее приезда еще остается время. Лучше подождать под деревом и немного обсохнуть, а потом уже отправляться на место встречи.
Смех и вопли детей слышались приглушенно, как в тумане. Где-то вдали выли сирены, вертолеты продолжали кружить над заповедником на другом берегу озера.
Примерно через полчаса Эрик покинул свое убежище, еще немного поднялся по берегу, пересек пешеходную дорожку и прошел за обширной лещиной. На земле в тени куста белела туалетная бумага. Эрик прошел до красного фасада местного центра досуга.
Вдруг между стенами заметалось эхо громких сирен. Эрик резко остановился, сердце сильно стучало. В уличном кафе чуть поодаль ели и пили совершенно беззаботные люди. Машина срочного вызова скрылась из виду, и Эрик двинулся дальше. Он подумал, что подождет с другой стороны клуба, под защитой кустов, — и тут увидел Нелли, на ней было платье в зеленый цветочек. Шарфиком того же оттенка она повязала светлые волосы.
На другой стороне улицы стоял черный городской джип. Нелли, рукой прикрывая глаза от солнца, взглянула на берег.
Эрик побрел через траву, перешагнул низкий кустарник и оказался на тротуаре. Нелли увидела его. Ее рот приоткрылся, словно от испуга. Эрик посмотрел, не едут ли машины, и в мокрых трусах пошел через дорогу. Нелли скользнула по нему взглядом и подняла подбородок, словно это была не более чем встреча при больничном обходе.
— Оригинально, но весьма сексуально, — улыбнулась она и проворно открыла заднюю дверцу. — Полезай под одеяло.
Эрик опустился на пол перед сиденьем и накрылся красным пледом. В нагретой солнцем машине пахло пластиком и кожаной обивкой.
Эрик слышал, как Нелли села на водительское сиденье и захлопнула дверцу. Она завела мотор и вырулила налево. Машина, качнувшись, съехала с тротуара и набрала скорость, отчего Эрик скользнул назад, к сиденью.
— Мы знаем, что Роки был безвинно осужден за убийство Ребекки Ханссон, но…
— Не сейчас, Нелли, — перебил он.
— Но уверены ли мы, что он неповинен в недавних убийствах? Я хочу сказать… Что, если Роки скопировал убийство, за которое его приговорили, чтобы… просто чтобы выставить виновным тебя?
— Это не он, я гипнотизировал его, он видел проповедника…
— А разве у него не могло быть раздвоения сознания? Так, что во время убийства он превратился в «грязного проповедника»?
Нелли замолчала и сунула в магнитолу диск. Салон наполнился низким голосом Джонни Кэша: «Wanted man in California, wanted man in Buffalo, wanted man in Kansas city, wanted man in Ohio… wanted man in Mississippi, wanted man in Ol’ Cheyenne. Wherever you might look tonight, you might see this wanted man»
[17].
Эрик свернулся под пледом, чувствуя запах песка на автомобильных ковриках, и невольно улыбался тому, что в подобную минуту Нелли способна шутить.
Глава 116
Роки спал на пассажирском сиденье рядом с Йоной. На поворотах его большая голова клонилась набок. Район был редко застроенный, пустынный, почти покинутый людьми.
Йона гнал машину, вспоминая сообщение, полученное сегодня от Люми. Дочь писала, что обожает Париж, но ей не хватает долгих разговоров с отцом, какие они вели в Наттавааре.
Сразу после Флена автотрасса и железная дорога сблизились — две узкие полосы. Длинный товарный поезд грохотал рядом с машиной, все ближе и ближе. Коричневые вагоны отражались в воде. Асфальт и рельсы сошлись под острым углом, поезд ушел вниз по наклонной и теперь гремел параллельно с ними, пока между составом и машиной не вклинился темный еловый лес.
Немного погодя деревья стали реже, и пейзаж сделался плоским, превратившись в обширное поле. Зерноуборочные комбайны, пыля, катились, срезая посевы и отделяя зерна от соломы и мякины.
Шёлдинге располагается за шоссе номер 55, прямо перед Катринехольмом. Йона повернул налево и увидел между лиственными деревьями красные домики, а за ними — песочного цвета церковь; острый шпиль колокольни царил над плоской местностью.
Церковь Шёлдинге.
Это и есть церковь «грязного проповедника», подумал Йона.
Обычная шведская сельская церковь, двенадцатый век, рунические камни вокруг.
Гравий захрустел под шинами, когда он съехал с дороги и остановил машину перед молельным домом.
Может быть, они нашли серийного убийцу. Проповедника из кошмарных воспоминаний Роки. Того старого священника с нарумяненными щеками и истыканными шприцем руками.
Церковь была закрыта, окна — темные.
Йона вытащил из кобуры свой «Кольт комбат» и заметил, что скотч стал грязным и начал отставать. Обычно Йона обматывал нижнюю часть рукоятки серебристым скотчем, чтобы оружие не скользило в руке во время долгой перестрелки.
Вытащив магазин, Йона убедился, что он полон, вернул на место и послал патрон в ствол, хотя вряд ли «грязный проповедник» поджидал их в церкви.
Все не так просто.
Гравий на площадке был выравнен граблями, кладбище ухоженное. Солнце пробивалось сквозь густую листву дубов.
Проповедник — очень опасный человек. Он не торопится, выжидает, он наблюдает и делает тонкий расчет — а потом что-то берет над ним верх и он превращается в зверя.
