Ведь никто не знает, где он.
Йона будет искать в другом месте, церковь в Шёлдинге — просто результат путаницы, каши в мозгах у Роки.
Семья, друзья и горстка знакомых запомнят Эрика как серийного убийцу, который провалился сквозь землю и исчез без следа.
Я должен бежать, решил Эрик. Даже если полиция арестует меня, а суд приговорит к пожизненному заключению.
Глава 126
Нелли подалась вперед и посмотрела на него взглядом, который он не мог истолковать. Светлые глаза были, как блестящие фарфоровые шарики.
— Нелли, мы с тобой оба рационально мыслящие люди, — начал Эрик — и услышал, как от страха дрожит голос. — Мы уважаем друг друга… и я догадываюсь, что ты не собиралась причинять мне такую боль.
— Когда ты не слушаешься, с тобой сложно, — вздохнула Нелли.
— Знаю, что сложно, но у всех так, это жизнь.
— Ладно, согласна, — угрюмо отозвалась Нелли.
Она что-то прошептала себе под нос и передвинула на кухонном столе какой-то предмет. Песок посыпался на пыльную стеклянную пластину — что-то плоское, прислоненное к стене. Это оказался заключенный в рамку договор о сотрудничестве между стеклодувной фабрикой «Эммабуда» и стекольным производством «Сен-Гобен» и «Сольбакен».
— У меня чертовски болит рука, и…
— Намекаешь, что тебе надо в больницу? — презрительно спросила Нелли.
— Да, мне необходимо сделать рентген…
— Обойдешься, — отрезала она.
— Если это эпидуральная гематома — не обойдусь, — сказал Эрик, дотрагиваясь до раны на виске. — У меня может быть артериальное кровоизлияние, вот здесь, между твердой мозговой оболочкой и внутренней частью черепной кости.
Нелли посмотрела на него, открыв рот, и рассмеялась:
— Господи, до чего же ты жалок!
— Я только… ты ведь должна позаботиться обо мне? Проследить, чтобы я себя хорошо чувствовал…
— Я и забочусь. У тебя есть все необходимое.
Эрик подумал, что человека, способного делать то, что сделала Нелли, вечно терзает мучительный эмоциональный голод. Голод Нелли неутолим, и она может перейти от преданной любви к страстной ненависти в течение секунды.
— Нелли, — осторожно сказал Эрик, — сколько времени я, по-твоему, должен просидеть взаперти?
Нелли смущенно улыбнулась, глядя в пол, внимательно изучила ногти, после чего снисходительно посмотрела на него.
— Первое время ты будешь умолять и, может быть, угрожать, — объяснила она. — Ты станешь многое обещать… Очень скоро ты попытаешься перехитрить меня — начнешь уверять, что не собираешься бежать и просто хочешь помочь мне подмести лестницу.
Нелли оправила платье и молча посмотрела на Эрика. Чуть погодя она скрестила ноги и подвинулась чуть ближе; свет фонарика скользнул по ее щеке.
— Нелли, я благодарен за то, что ты пустила меня сюда, но мне не нравится подвал, не знаю почему, просто не нравится.
Ответа Эрик не получил. Он смотрел на Нелли, пытаясь припомнить обстоятельства их встречи.
Должно быть, она оказалась поблизости, когда он занимался делом Роки, а потом попыталась устроиться на работу в его отделение.
Как ей это удалось?
Руководитель отдела кадров покончил с собой. Это произошло как раз после того, как она появилась в отделении.
Нелли была веселой и легкой, очаровательной и ироничной, разговорчивой.
После развода с Симоне Эрику приходилось тяжело — особенно по ночам, в долгие бессонные часы. Нелли убедила его снова начать принимать таблетки. Она давала ему валиум, рогипнол, цитодон — все то, от чего он освободился было несколькими годами раньше.
Однажды они выпили, вместе приняли таблетки, развеселились. Теперь Эрик недоумевал: куда он смотрел тогда? Они начали целоваться, а потом оказались в постели. Нелли настояла на том, чтобы надеть оставшуюся после Симоне ночную сорочку, и он постарался не дать ей понять, каким отвратительным ему это кажется.
Эрик вспоминал недавние события. Выдался необычайно хлопотливый день, один из его пациентов подвергся принудительной госпитализации, лежал в ремнях, и Эрик несколько часов кряду просидел с его родственниками, выслушивая претензии. После этого он устал и разнервничался; час был поздний, и он решил переночевать в клинике.
Нелли тоже оказалась там — она задержалась на работе. Дала ему рогипнол, после чего приготовила им обоим по коктейлю из медицинского спирта и «Швепс Рашн».
Похоже, таблетки оказались слишком сильными или он совершенно вымотался на работе, но Эрик сразу провалился в глубокий сон.
Он помнил, что спал долго и крепко и что Нелли помогла ему раздеться, прежде чем уехала домой.
Ему привиделось, что кто-то поцеловал его, лизнул его сомкнутые губы и заставил держать холодный стеклянный шарик, впихнул этот шарик в его ослабевшую руку.
В наркотическом сне Нелли вернулась к нему с проколотым языком и медленно взяла его пенис в рот. Потом ему снилось, что косуля пришла в офис и, подобно Нелли, прошла мимо его койки, остановилась за торшером, подняла голову и робко посмотрела на него.
Во сне Эрик не мог говорить. Свет пробился сквозь ресницы, и Эрик увидел Нелли. Она встала на колени и сунула ему в руку холодный жесткий предмет. Отломанную головку фарфоровой косули.
И вот Нелли сидит и пустыми глазами смотрит на него, словно все это время ждала его медленного выздоровления.
Потом Нелли достала из пакета для мусора аккуратно сложенную одежду и положила себе на колени.
— Это для меня?
— Да, прости, — сказала Нелли, скатала вещи и просунула сквозь решетку.
— Спасибо.
Эрик развернул грязные джинсы с пятнами на коленях и вылинявшую футболку с надписью «Saab 39 Gripen» на груди. От одежды пахло потом и плесенью, но Эрик стащил с себя рваную майку и осторожно переоделся.
— Какой у тебя милый животик, — сказала Нелли и фыркнула.
— Ну да, — тихо ответил он.
Нелли кокетливо вздернула подбородок и развязала шарф. Белокурые пряди задубели от крови. Эрик заставил себя смотреть ей в глаза, не отводить взгляд, хотя от ужаса пульс бился, как бешеный.
— Нелли, мы с тобой будем вместе, — сказал Эрик и тяжело сглотнул. — Всегда были вместе… но я ждал, ведь я полагал, что ты — с Мартином.
— С Мартином? Но… ты же не думаешь, что это что-то значит, — сказала Нелли, и красные пятна поползли по ее щекам.
— Вы казались счастливыми.
Лицо Нелли стало серьезным, губы задрожали.
— Есть только ты и я, — сказала она. — Всегда были только мы с тобой…
— Я не знал… вдруг ты жалела о том, что произошло тогда… — Эрик едва дышал, но старался, чтобы голос звучал естественно.
