— Ни разу не пожалела, — прошептала она.
— Я тоже. Знаю, я делал глупости, но только потому, что чувствовал себя покинутым.
— Прошу тебя…
— Я всегда догадывался — у нас с тобой особенные отношения. Мы с тобой были вместе всегда, всегда.
У Нелли на глазах выступили слезы, и она отвернулась. Провела дрожащими пальцами под носом, тихо объяснила:
— Я совсем не хотела причинить тебе боль.
— Я не отказался бы от пары таблеток морфина, — сказал Эрик, стараясь казаться беззаботным.
— О’кей, — быстро кивнула Нелли, вытерла щеки, поднялась и ушла.
Глава 127
Едва Нелли поднялась на кухню, закрыла за собой дверь и заложила ее тяжелым засовом, Эрик стал выгибать прутья решетки. От его усилий решетка прогнулась на несколько миллиметров, но Эрик понял, что прутьев ему не одолеть.
Он пнул клетку босой ногой — железо обожгло стопу — и услышал, как клетка безучастно звякнула. В отчаянии Эрик обернулся, поискал слабое место в углу конструкции, надавил на потолок, но нигде не было ни зазоров, ни разошедшейся сварки. Тогда он лег на живот, просунул левую руку через прутья и попытался дотянуться кончиками пальцев до деревянных палок. Он перекатывал ближайшую, пока наконец не смог схватить ее и втащить в клетку. Перейдя в другой угол, Эрик высунул палку за решетку и дотянулся до черного ремешка сумочки «Гуччи». Осторожно приподнял острие, и сумочка подъехала ближе. Он задохнулся от боли, когда пришлось слегка надавить на больную руку. Спустя целую вечность Эрик подтащил сумочку к решетке. Дрожащими руками он стал искать среди золотых тюбиков губной помады, дорожного лака для волос и пудры ключи от висячего замка. В боковом кармашке обнаружился телефон. Эрик мог действовать только одной рукой, поэтому он положил телефон на пол, нагнулся и набрал номер «SOS Alarm».
— Служба сто двенадцать, что у вас случилось? — проговорил спокойный голос.
— Послушайте… Попытайтесь отследить этот телефон. — Эрик не решался говорить слишком громко. — Я заперт в подвале у серийного убийцы, вы должны приехать сюда и…
— Очень плохая связь, — перебил голос. — Вы можете перейти туда, где…
— Убийцу зовут Нелли Брандт, я нахожусь в подвале желтого дома у дороги на Римбу.
— Ничего не слышу… Вы говорите, что вам угрожают?
— Это серьезно, вы должны приехать. — Эрик мельком глянул на лестницу. — Я в желтом доме у дороги на Римбу, тут везде поля, и я видел рядом развалины, какая-то старая фабрика с высокой трубой…
Лязгнула кухонная дверь. Эрик дрожащим пальцем нажал отбой, уронил телефон, но успел поднять его и вернуть в сумочку. Услышав, как Нелли спускается по крутым ступенькам, Эрик взял палку и принялся толкать сумочку по направлению к верстаку. Она чуть не опрокинулась, и ему пришлось нажать на нижний край. Эрик вытянул руку как можно дальше, чтобы заставить сумочку проехать последние сантиметры.
Нелли почти спустилась.
Эрик втащил палку в клетку, спрятал под матрас и увидел, что от передвижений сумки на грязном полу осталась дорожка.
Нелли спустилась в подвал. В руке у нее был кухонный нож с широким лезвием, острием вниз. Лицо покрыто испариной. Она пригладила окровавленные волосы и посмотрела на стоящую под столом сумочку.
— Тебя долго не было, — заметил Эрик и привалился спиной к решетке.
— На кухне небольшой беспорядок, — объяснила она.
— Но ты принесла морфин?
— Тому, кто достаточно голоден, и горькое станет сладким, — пробормотала Нелли и положила белую таблетку на острие ножа.
Бессмысленно улыбнулась и протянула лезвие к клетке.
— Открой рот пошире, — без выражения велела она.
С гулко бьющимся сердцем Эрик приблизил лицо к ржавым прутьям, открыл рот, увидел, как надвигается острие.
Лезвие подрагивало, и он услышал, как участилось дыхание Нелли, когда она ввела острие ножа ему в открытый рот.
Эрик ощутил на языке холодное лезвие, потом осторожно сомкнул губы на ноже.
Нелли вытащила нож, и лезвие со звоном задело прутья.
Эрик сделал вид, что глотает таблетку, но затолкал ее между щекой и задними зубами. Горечь расползлась по рту, когда оболочка растворилась. Эрик не решался проглотить таблетку. Боль не имела значения, рисковать ясностью сознания было нельзя.
— У тебя новые сережки, — сказал он, садясь на матрас.
Нелли коротко улыбнулась и задержала взгляд на руке с ножом.
— Но я ничего не просчитывала заранее, — тихо сказала она.
— Нелли, если бы я только знал, что ты ждешь меня…
— Я стояла в саду и видела, как ты смотрел на Катрину, — прошептала она. — Мужчинам нравятся красивые ногти, я знаю, но у меня всегда были такие неказистые, тут ничего не поделаешь…
— У тебя прелестные руки, по мне — очень красивые. Они…
— Во всяком случае, красивее, чем у нее, — отрезала Нелли. — Теперь осталась только твоя крошка-учительница… я видела вас, видела ее скользкий рот…
— Есть только ты. — Эрик постарался скрыть дрожь в голосе.
— Но у меня нет ребенка, нет маленькой девочки, — прошептала Нелли.
— О чем ты? — спросил Эрик, похолодев.
— Наверное, не стоит поднимать бурю в стакане воды, если не…
— Нелли, мне дела нет до них, — сказал Эрик. — Для меня важна только ты.
Нелли резко взмахнула ножом. Эрик дернул головой назад, лезвие скрежетнуло по решетке там, где только что было его лицо.
Нелли задохнулась и разочарованно посмотрела на него. Он осознал, что зашел слишком далеко и она поняла: его слова — неправда.
— Так-так, — горячо и прерывисто проговорила Нелли. — Ищешь смерти в погоне за ветром?
— Что ты хочешь сказать? Нелли, я не ищу смерти.
— Ты в этом не виноват, — пробормотала она и почесала шею лезвием ножа. — Я тебя не виню.
Нелли отступила назад, и тени сомкнулись вокруг ее бледного лица, нарисовали густо-черные дыры на месте глаз, очертили подбородок тяжелым контуром.
— Но ты узнаешь, как выглядят бренность и тщета, — сказала Нелли и начала подниматься по лестнице.
— Не делай глупостей! — крикнул Эрик ей в спину.
Нелли замерла и обернулась. Пот стекал у нее по щекам, косметика расплылась.
— Я не могу смириться с тем, что ты все еще думаешь о ней, — заявила Нелли. — Перестань думать о ней, иначе увидишь лицо без глаз и губ.
— Нелли, нет! — закричал Эрик — и увидел, как она исчезает наверху узкой лестницы.
Он осел на пол, выплюнул наполовину растворившуюся таблетку в руку и сунул рыхлые остатки в карман джинсов.
