— Это моя дочь Люми, — сказал он, когда девушка вошла в кухню.
— Привет, — обратилась к ней Сага.
У Люми были прямые темно-русые волосы, добрая и искренняя улыбка, но глаза — серые, словно лед. Высокая и худая, она была одета в простую хлопчатобумажную рубаху и линялые джинсы.
— Есть хочешь? — спросил Йона.
— Да, — сказала Сага.
— Садись.
Сага села; Йона выставил на стол хлеб, масло и сыр и начал нарезать помидоры, оливки и сладкий перец. Люми вскипятила воду и размолола кофейные зерна в ручной мельнице. Сага бросила взгляд в темную комнату позади них и увидела диван и стопки книг на столе. Со штатива капельницы свисал приемник прибора ночного видения с фиксатором. Такой прибор вполне можно закрепить на винтовке, для ночной охоты.
— Где он лежал? — спросил Йона.
— Его вынесло течением на берег Хёгмаршё.
— Кого? — спросила Люми и взглянула на полочку со специями, под которой был закреплен пульт на двадцать детекторов-уловителей движущихся объектов.
— Юрека Вальтера, — пояснил Йона и разбил в сковородку двенадцать яиц.
— Я видела тело, — сказала Сага.
— Значит, он умер? — звонко спросила Люми.
— Люми, присмотри, пожалуйста, за сковородкой, — попросил Йона и вышел из кухни.
От его тяжелых шагов вздрогнули сени, потом хлопнула входная дверь. Люми взяла немного сушеного базилика и растерла его между ладонями.
— Папа сказал, что ему пришлось расстаться с мамой и со мной. — Люми старалась унять дрожь в голосе. — Он говорил, что Юрек Вальтер убил бы нас, попытайся мы хоть как-то связаться с ним.
— Он поступил правильно, он спасал вас, другого способа не было, — ответила Сага.
Люми кивнула и повернулась к сковороде. Слезинки упали на черную железную плиту.
Люми вытерла щеки, убавила жар и аккуратно перевернула омлет лопаткой.
Сквозь задернутые шторы Сага рассмотрела, что Йона стоит на гравийной дорожке, прижав к уху телефон. Ясно, звонит Нолену. Лоб наморщен, челюсти сведены.
Люми погасила огонь и накрыла на стол, с любопытством поглядывая на Сагу.
— Я знаю, что вы не с папой, — сказала она, помолчав. — Он говорил о Дисе.
— Мы работали вместе, — улыбнулась Сага.
— Вы не похожи на полицейского, — заметила девушка.
— Эс-бэ, — коротко ответила Сага.
— Вы и на службу безопасности не похожи, — рассмеялась Люми, садясь напротив Саги. — Но если вы все-таки из службы, то вы — Сага Бауэр.
— Верно.
— Ешьте, пожалуйста, — пригласила Люми. — Остынет.
Сага сказала «спасибо», положила себе омлет, взяла хлеба, сыра и налила кофе Люми и себе.
— Как Йона? — спросила она.
— Вчера я сказала бы — плохо. Мерзнет, почти не спит, сторожит меня, не смыкает глаз ночи напролет… не понимаю, как он может не спать.
— Он упрямый, — пояснила Сага.
— Правда?
Они обе рассмеялись.
— Я столько лет не видела папу. — Глаза девушки снова заблестели. — Я едва помню его, я хочу сказать — тут уже ничего не поделаешь, но… Мы больше года сидели, говорили… каждый день, по многу часов… я рассказывала про нас с мамой, что мы делали, как жили… а он рассказывал о себе… немного найдется людей, которые бы столько разговаривали со своим отцом.
— Я точно не из них, — тихо сказала Сага.
Люми поднялась: датчик движения показал, что Йона сейчас войдет. Она отключила сигнализацию, потом послышался стук входной двери и шаги Йоны в сенях.
На кухне он отставил палку, оперся о стол и сел.
— Нолен уверен, что это он, — сказал он и положил себе еды.
— Мы в расчете, Йона. — Сага посмотрела ему в глаза. — Мне все равно, что ты думаешь, но мы в расчете… я убила его и нашла тело.
— Ты никогда не была передо мной в долгу.
Слегка подавшись вперед и облокотившись о стол, Йона положил в рот несколько кусочков омлета. Люми накрыла его плечи теплым пледом и снова села.
— Люми будет учиться в Париже. — Йона улыбнулся дочери.
— Это пока неизвестно, — быстро сказала она.
Ответная улыбка порхнула по ее светлому лицу. Йона дрожащими руками поднес чашку кофе ко рту.
— Вечером я приготовлю оленье филе, — сказал он.
— Обратный поезд через два часа, — сказала Сага.
— С лисичками в сливочном соусе.
— Мне надо ехать, — улыбнулась она.
Глава 24
Эрик снова пришел на урок слишком рано и теперь стоял в подъезде дома номер четыре по Лилль-Янсплан. Шторы в квартире на первом этаже были раздвинуты, и он смотрел прямо на Джеки. Вот она стоит на кухне; протянула руку к шкафчику на стене, взяла стакан, подержала палец под краном. На ней черная юбка и не застегнутая блузка. Эрик вышел на улицу, чтобы лучше видеть, приблизился к окну, различил, что с мокрых волос у нее течет по шелку на спине. Джеки выпила воды, вытерла рот рукой и обернулась.
Эрик встал на цыпочки и различил за расстегнутой блузкой ее живот, пупок. Какая-то женщина с детской коляской остановилась на тротуаре и покосилась на него, и он вдруг сообразил, до чего нелепо выглядит со стороны. Он быстро пересек улицу и вошел в подъезд. Снова остановился в темноте перед дверью и потянулся к кнопке звонка.
После сеанса гипноза он все думал — а что, если алиби Роки существует на самом деле. Пришлось удвоить дозу стилнокта, чтобы уснуть. Назначить свидание в больнице Карсуддена Эрик смог только на завтрашнее утро.
Когда Джеки открыла, тонкая шелковая блузка была уже застегнута. Джеки спокойно улыбнулась ему, и блик подъездной лампы мигнул на круглых солнечных очках.
— Я немножко рано, — сказал он.
— Эрик, — улыбнулась она. — Проходите, пожалуйста.
Оказавшись в прихожей, Эрик заметил, что дочка Джеки прикрепила под табличкой «Не входить!» картинку с черепом.
Эрик следовал за Джеки по коридору, смотрел, как ее правая рука касается стены; он подумал, что Джеки двигается без видимой осторожности. На ней была черная юбка. Блестящая блузка навыпуск закрывала талию.
Когда ее рука коснулась дверного косяка, Джеки зажгла свет и прошла прямо в гостиную, потом остановилась, ступив на ковер, и повернулась к Эрику.
— Показывайте ваши успехи, — сказала она, жестом приглашая Эрика сесть за инструмент.
Он сел, поставил первый нотный лист, откинул со лба волосы, сосредоточенно положил большой палец правой руки на нужную клавишу и растопырил пальцы.
— Опус номер двадцать пять, — объявил он с дурашливой серьезностью.
