— Да хоть тысячу. — Марго отъехала в кресле назад. — Ну посмотри, сделай милость. Только ты там ни фига не увидишь.
— Я вижу много всего. Я вижу…
— Ты видишь дом начала двадцатого века, фруктовые деревья, розы, окна с тройными стеклами, телевизор в сорок два дюйма, мороженое «Бен и Джерри». — Марго жестом указала на экран.
Раньше Марго не задумывалась, насколько люди похожи друг на друга. Увиденное через окно являло собой выразительное полотно шведского конформизма. Судя по этой видеозаписи, все мы живем одинаково, выглядим одинаково, делаем одно и то же, да и вещи у нас одни и те же.
— Бред какой-то, — нервно сказал Адам. — Зачем он выкладывает записи? Что ему, мать его, надо?
Марго выглянула в маленькое окно — на фоне мерцающего городского тумана чернели кроны деревьев Крунубергспаркена — и сказала:
— Это серийный убийца. Точно. Единственное, что мы можем сделать — набросать профиль…
— Как это поможет ей? — перебил Адам, ероша волосы. — У нее под окном маньяк, а ты рассуждаешь о психологических профилях.
— Это может спасти следующих.
— Да, черт возьми! Нужно поместить…
— Помолчи-ка, — перебила Марго и взяла телефон.
— Сама молчи, если хочешь, — почти закричал Адам, — а я скажу, что думаю! Нужно поместить изображение этой женщины в сетевые издания вечерних газет.
— Адам, послушай… мы надеялись идентифицировать ее сразу, для этого не так уж много надо, но у нас ничего не вышло. Я поговорю с техниками, но вряд ли они обнаружили больше, чем в прошлый раз.
— Но если ее изображение…
— У меня нет времени на ерунду, — отрезала Марго. — Подумай вот о чем… Все говорит за то, что он выложил клип, находясь в саду, так что теоретически есть возможность спасти эту женщину.
— Я это и говорю.
— Но прошло уже пять минут. Для человека, стоящего под окном, это довольно долго.
Адам подался вперед и посмотрел на нее. Усталые глаза воспалены, волосы дыбом.
— Так что, просто отступимся?
— Времени мало, но рассуждать надо медленно, — ответила Марго.
— Ладно, — раздраженно согласился Адам.
— Преступник уверен в себе и понимает, что у него перед нами фора, — быстро пояснила Марго и взяла последний кусок пиццы. — Но чем больше мы о нем узнаем, тем ближе…
— Узнаем? Хорошая мысль, только вот я сомневаюсь, что сейчас это выполнимо. — Адам вытер пот над губой. — Мы не смогли напасть на след после прошлой записи, мы ничего не нашли на месте преступления, и эту запись мы тоже не сможем использовать как подсказку.
— Технически — нет, это невозможно, но мы попытаемся взять его в кольцо, если проанализируем обе записи и преступление. — Марго почувствовала, как ребенок пинается в животе. — Что мы сейчас видели? Что он показал нам? И что видит сам?
— Женщину, которая занималась спортом, а теперь ест мороженое и смотрит телевизор, — начал Адам.
— Что это говорит об убийце?
— Что он не любит женщин, которые едят мороженое… я не знаю, — простонал Адам и закрыл лицо руками.
— Соберись.
— Прости, но…
— Я мыслю так. Убийца выкладывает запись, на которой — минуты перед убийством, — сказала Марго. — Он не спешит, смакует мгновение перед… и хочет показать нам этих женщин живыми, хочет сохранить их живыми в записи. Может быть, они интересуют его именно живые.
— Вуайерист. — Адам почувствовал, как покрывается гусиной кожей от отвращения.
— Сталкер, — прошептала Марго.
— Скажи, по каким словам фильтровать список всех этих животных, которые сейчас не в тюрягах или психушках. — Адам уже вбивал пароль, собираясь войти в полицейскую внутреннюю сеть.
— «Насильник», «тяжелое насилие», «сталкинг».
Адам быстро набрал слова, щелкнул мышью, снова застучал по кнопкам.
— Слишком много совпадений, — сказал он. — Время уходит.
— Введи имя первой жертвы.
— Ни одного совпадения. — Адам вздохнул и дернул себя за волосы.
— Маньяк-насильник, которому помешали. Возможно — прошедший химическую кастрацию, — сказала Марго, о чем-то размышляя.
— Надо сравнить базы данных, но это займет слишком много времени. — Адам встал со стула. — Так не пойдет. Черт, что же делать?
— Она мертва. — Марго откинулась на спинку кресла. — Может, ей осталось еще несколько минут, но…
— Это невыносимо, — сказал Адам. — Мы видим ее, видим ее лицо, дом… Господи, мы заглянули прямо в ее жизнь, но не сможем узнать, кто она, пока она не погибнет и не найдут труп.
Глава 3
Сусанна Керн чувствовала покалывание в бедрах после бега. Стянув влажные трусы, она швырнула их на стул.
С тех пор как ей исполнилось тридцать, она пробегала по пять километров три раза в неделю, вечером. После пятничной тренировки Сусанна обычно ела мороженое и смотрела телевизор — Бьёрн возвращался домой только к полуночи.
Когда Бьёрн получил работу в Лондоне, Сусанна думала, ей будет одиноко, однако быстро поняла, насколько ценны свободные часы в те недели, когда Морган жил у отца.
Сейчас она особенно нуждалась в покое: она начала углубленный, с высокими требованиями курс нейрологии в Каролинском институте.
Сусанна расстегнула мокрый от пота спортивный лифчик, подумав, что наденет его еще в воскресенье, а потом постирает.
Она не помнила такого жаркого лета.
Тихий скрежещущий звук заставил ее повернуться к окну.
Сад за окном был таким темным, что Сусанна увидела в стекле только отражение спальни. Похоже на театральную сцену, телестудию.
Сейчас ее выход, и вот она стоит, залитая светом софитов.
Но я забыла одеться, с кривой усмешкой подумала Сусанна.
Несколько секунд Сусанна разглядывала свое обнаженное тело. Ярко освещенное, в отражении оно выглядело более стройным, чем на самом деле.
Царапанье послышалось снова, словно кто-то водил ногтями по оконному скату. Может, птица? Слишком темно, не видно.
Не отрывая глаз от окна, Сусанна осторожно подошла ближе, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь отражения. Потянула к себе темно-синее покрывало, прикрылась, вздрогнула.
Преодолевая внутреннее сопротивление, она приблизилась вплотную к стеклу; сад — темно-серый мир, словно подземелье с гравюры Гюстава Доре.
Черная трава, высокие кусты, качели Моргана раскачиваются на ветру, оконные проемы игровой комнаты выходят на террасу, которую так и не достроили.
Стекло запотело от ее дыхания; Сусанна выпрямилась и задернула шторы. Позволила тяжелому покрывалу соскользнуть на пол, голая прошла к двери, и тут по спине у нее пробежал неприятный холодок; она снова повернулась к окну. В щели между тускло-розовыми шторами поблескивала полоска черного стекла.
