Сусанна взяла со столика телефон и позвонила Бьёрну; слушая гудки, она не могла оторвать взгляда от окна.
— Привет, дорогая. — Бьёрн ответил как-то слишком громко.
— Ты в аэропорту?
— Что?
— Ты в…
— Я сейчас в аэропорту, купил бургер в «О'Лирис»… — Его голос пропал; какие-то мужчины завопили, зааплодировали. — Ливерпуль снова забил, — объяснил Бьёрн.
— Ура, — вполголоса сказала Сусанна.
— Твоя мама звонила, спрашивала, что ты хочешь на день рождения.
— Как мило.
— Я сказал, ты хочешь кружевное белье, — пошутил он.
— Великолепно.
Сусанна не отрываясь смотрела на блеск стекла между шторами; в телефоне потрескивало.
— Дома все нормально? — спросил Бьёрн; казалось, он совсем близко.
— Я просто немного испугалась темноты.
— Разве Бена с тобой нет?
— Сидит перед телевизором.
— А Джерри?
— Они оба ждут меня, — улыбнулась Сусанна.
— Я скучаю по тебе, — сказал Бьёрн.
— Не опоздай на самолет, — прошептала она.
Они поговорили еще немного, сказали друг другу «Пока, целую!» и разъединились. Сусанне вспомнился пациент, которого привезли вчера ночью. Парень ехал на мотоцикле без шлема, попал в аварию и получил серьезные повреждения мозга. Его отец приехал в больницу прямо со своей ночной смены. Так и явился — в испачканном комбинезоне, на шее респиратор.
Прикрывшись розовым кимоно, Сусанна вернулась в комнату с телевизором и задернула плотные шторы.
Комната сделалась странно слепой, как при полной тишине.
Шторы колыхались, и у Сусанны по спине прошел холодок, когда она отвернулась от окна.
Она сунула в рот ложку мороженого. Оно размягчилось — скоро будет то, что надо. Терпкий шоколадный вкус обволакивал рот.
Сусанна отставила ведерко, прошла в ванную, заперла дверь, открыла воду, распустила волосы и положила резинку на край раковины.
Она вздохнула, когда горячая вода полилась на голову, шею и омыла тело. В ушах загудело, плечи расслабились, мускулы обмякли. Сусанна намылилась, задержала руку между ногами, почувствовала, что волоски уже начали отрастать после последней эпиляции.
Сусанна протерла рукой запотевшее стекло, взглянула на ручку двери ванной.
И вдруг подумала о том, что ей привиделось в окне спальни, когда она натягивала на себя покрывало.
Она тогда отмахнулась — решила, что померещилось. Глупо пугать себя. Сусанна отогнала страх, сказала себе, что не могла толком ничего разглядеть.
Комната была ярко освещена, а в саду совсем черно.
Но там, где в стекле отразилось темное покрывало, ей померещилось чье-то лицо, глядящее на нее.
В следующую секунду оно пропало, и Сусанна решила, что ошиблась, но теперь не могла избавиться от мысли, что видела лицо на самом деле.
Это был не ребенок. Может быть — сосед. Искал своего кота, остановился и стал глазеть на нее.
Сусанна закрыла воду, и сердце у нее застучало где-то в горле: дверь кухни открыта в сад. Неужели она забыла закрыть дверь? Все лето дверь по вечерам была открыта, но, отправляясь в душ, Сусанна всегда запирала ее.
Она протерла запотевшее стекло и снова посмотрела на ручку двери. Ничего не случилось. Сусанна потянулась за полотенцем и подумала: надо позвонить Бьёрну. Она осмотрит дом, а Бьёрн пусть в это время остается на телефоне.
Глава 4
Выходя из ванной, Сусанна услышала доносившиеся из телевизора восторженные вопли публики. Тонкий шелк кимоно лип к влажной коже.
По полу струился холодный воздух.
Ступни оставляли мокрые отпечатки на потертом паркете.
Темные окна столовой поблескивали. Стекло черно мерцало позади кашпо с папоротниками. У Сусанны появилось чувство, что за ней следят, но она заставила себя не смотреть в ночь, боясь нагнать еще больше страха.
Однако, приближаясь к кухне, она держалась подальше от закрытой двери, ведущей вниз, в подвал.
Вымытые волосы намочили кимоно. С мокрых концов текло, ткань на спине пропиталась водой до самых ягодиц.
Чем ближе к кухне, тем холоднее пол.
Сердце тяжело билось в груди.
Сусанна снова подумала про того мальчика с тяжелой травмой мозга. Ему ввели снотворное, кеталар. Лицо все разбито. Отец тихо твердил себе, что с сыном все в порядке. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, но у Сусанны не было времени.
Сейчас ей представилось, что тот рослый отец нашел ее, счел виновной и стоит теперь в своем грязном синем комбинезоне за дверью кухни.
Из телевизора донеслась новая песня.
Ветер задувал прямо в кухню. Дверь широко распахнута в сад, занавеска из тонких пластиковых лент колышется. Сусанна медленно сделала несколько шагов вперед. Трудно рассмотреть что-либо за шелестящей занавеской. Может, там, прямо за ней, кто-нибудь притаился.
Сусанна протянула руку, отвела в сторону извивающиеся полоски, потянулась к дверной ручке.
Пол был холодным от струящегося по нему вечернего воздуха.
Полы кимоно разошлись.
Она успела заметить: темный сад безлюден. Кусты шевелятся на ветру, подрагивают качели на цепях.
Сусанна поскорее заперла дверь (часть занавески застряла снаружи, но ей было все равно), вытащила ключ и попятилась прочь от двери.
Положила ключ в миску с монетами, поправила кимоно.
Теперь, по крайней мере, дверь заперта, подумала она — и тут у нее за спиной что-то скрипнуло.
Сусанна быстро обернулась — и улыбнулась собственной пугливости. Всего-навсего подалось от сквозняка окно в комнате с телевизором, надавило на крючок.
Публика свистела, не одобряя решение судей.
Сусанна подумала: надо взять из спальни телефон и позвонить Бьёрну. Он, наверное, уже ждет, когда объявят посадку. Ей хотелось говорить с ним, осматривая дом, а потом вернуться к телевизору. Она слишком запугала себя, и расслабиться иначе не получится. Единственная проблема — в подвале телефон не берет. Может, включить громкую связь и оставить трубку на лестнице?
Сусанна сказала себе, что не обязательно красться по собственному дому, но невольно продолжала ступать осторожно.
Она прошла мимо закрытой двери подвала, краем глаза глянула на темные окна столовой и двинулась дальше, к комнате с телевизором.
Сусанна помнила, что заперла входную дверь, вернувшись с пробежки, но все же решила проверить. Тоже неплохо — так она сможет больше не думать о ней.
