— Ты поставил там охрану?
— Ему прострелили грудную клетку, легкое разорвано. Едва ли его нужно сторожить.
— И все же поставь охрану.
Штук двадцать полароидных снимков, на всех — молодые женщины с обнаженной грудью, лежали в маленькой пластиковой папке.
— Когда поднимемся — поставлю, если тебе так спокойнее, — пообещал Адам.
— Я говорила с Йоной в больнице. Он, похоже, считает Филипа невиновным в убийствах и…
— Черт возьми, — перебил Адам, раздраженно улыбаясь. — Я взял Йону с собой, потому что пожалел его, это была ошибка, и я не собираюсь ее повторять. Мы не можем позволить ему играть в полицейского.
— Я согласна, — быстро сказала Марго.
— Он опозорился и больше близко не подойдет к расследованию.
— Я только хотела сказать, что назначить Кронстедта виновным — просто и наивно, — спокойно заметила Марго и двинулась дальше вдоль стола.
— Филип уже готов был признаться, когда в него выстрелили, он рассказал, что пробрался к окнам Марии Карлссон. — Адам, улыбаясь, повернулся к ней. — У него нет алиби на вечера убийств, он легко приходит в ярость, параноик и совершенно чокнулся на камерах слежения и шпионаже…
— Я знаю, но…
— Он заперся с двумя женщинами. Видела бы ты это! Он держал их на привязи, на стальном тросе.
Глаза Адама, ввалившиеся от недосыпа, странно блестели, щеки раскраснелись.
Адам замолк и задержал дыхание, оперся костяшками пальцев о стол и закрыл глаза.
Страшные, тревожные воспоминания прошлой ночи качнулись, как тяжелый маятник. Адам вспомнил, как звенело в ушах после последнего выстрела, как кровь ползла по боку и затекала под джинсы, когда он разоружал Софию.
Вспомнил большую собаку, которая пыталась повалить и разорвать его, и оргию в отеле «Биргер Ярл», секс без презерватива с незнакомой женщиной.
На глаза навернулись слезы, когда он подумал, насколько мало контролирует происходящее, как мало знает самого себя.
Ему вдруг отчаянно захотелось домой, к жене, заползти в теплую постель к Катрине, к запаху ее крема для рук, к ее таким некрасивым носкам, которые она надевала на ночь, к родинкам, которые образовывали у нее на спине почти что Большой Ковш.
Марго прошла мимо патефона и остановилась перед украшениями, разложенными на картонке. Она вынула ручку и ее концом подвигала потемневшие серебряные кольца, брошки, оборванные цепочки и кресты. Подцепила ручкой брелок в форме сердечка — и тут у нее зазвонил телефон.
Сердечко скользнуло назад, на картонку. Марго взяла телефон и назвалась.
Что-то в ее голосе заставило Адама повернуться к ней.
Марго потом вспоминала этот момент — как они стояли в ярком свете среди вещей, принадлежавших Филипу, и как стук ее сердца на мгновение заглушил все остальные звуки.
— Что? — спросил Адам.
Марго уставилась на него — она потеряла дар речи, в горле пересохло; она заметила, что у нее дрожит подбородок.
— Клип, — выдохнула она наконец. — Пришел новый клип.
— Проклятье, — выругался Адам и бросился к лифтам.
— Позвони в больницу, — задыхаясь, проговорила Марго, когда они бежали мимо столов. — Проверь, не сбежал ли Филип.
Адам прижал телефон к уху; он уже нажал кнопку лифта, когда Марго догнала его. Загремел нерасторопный механизм. Марго сорвалась с места слишком резко и теперь чувствовала жжение в тазовых костях.
Адам с прижатым к уху телефоном помотал головой.
— Он там или нет? — задыхаясь, спросила она.
— Не берут трубку, — нервно сказал Адам.
Лифт открылся двумя этажами выше. Марго снова нажала на кнопку, шепча ругательства.
Наконец в больнице ответили. Протяжный голос сообщил, что Адам позвонил в отделение интенсивной терапии.
— Меня зовут Адам Юссеф, я следователь из уголовной полиции, мне нужно узнать про пациента… про Филипа Кронстедта, у вас ли он еще.
— Филип Кронстедт, — протянул мужчина на другом конце.
— Да послушайте же! — негодовал Адам, — и сам понимал, насколько бессвязно говорит. — Сходите проверьте, он в палате или нет.
Мужчина вздохнул, словно собираясь исполнить каприз избалованной особы. Адам услышал, как он положил трубку на стол и куда-то ушел.
— Он пошел проверить, — передал Адам Марго.
— Проследи, чтобы проверили личность, — сказала она. Двери лифта снова закрылись.
Пока лифт тащил их вверх, они топтались по кабине, как нетерпеливые животные. Адам плечом смял объявление о концерте полицейского хора.
— Филип Кронстедт еще не отошел от наркоза, — проговорил наконец Адаму в ухо медлительный голос.
— Филип еще не отошел от наркоза, — повторил Адам.
Глава 49
Адам бежал по коридору впереди Марго. Филипу Кронстедту дали наркоз рано утром, как только он поступил в отделение травмы, и держали его под наркозом до сих пор.
Настоящий серийный убийца все еще был на свободе.
Марго следом за Адамом вошла в кабинет, взглянула на деревья Крунубергспаркена в бледном свете дня.
— Мы получили копию клипа?
— Похоже, да, — ответил он.
Марго, задыхаясь, опустилась на стул, как раз когда Адам открывал видеофайл. Поясницу ломило, и Марго откинулась на спинку, отчего блузка задралась на большом животе.
— Клип идет две минуты, — прошептал Адам и запустил запись.
Камера довольно быстро проплыла над кромкой живой изгороди. Листья на миг закрыли объектив, а потом показалось окно спальни, запотевшее снизу.
Сад был полон теней, но в жести оконного ската поблескивало белесое небо.
Камера отъехала назад, когда в комнату вошла женщина в белье. Она повесила на спинку стула большое махровое полотенце в старых пятнах от краски для волос, остановилась и оперлась рукой о стену.
— Еще минута, — сказал Адам.
Комнату заливал мягкий свет люстры. На зеркале и косо висевшей на стене афише о выставке Пикассо в Музее современного искусства, в рамке под стеклом, виднелись следы пальцев.
Камера сместилась в сторону, и теперь обоим была видна каштановая фарфоровая косуля, стоявшая на ночном столике.
— Косуля, — выдохнула Марго и приникла к экрану; коса соскользнула с плеча.
Отломленная головка косули, зажатая в руке Сусанны Керн, судя по всему, принадлежала точно такой же безделушке.
Женщина в спальне, закрыв рот рукой, медленно подошла к ночному столику, открыла ящик и что-то достала. Ночник осветил ее лицо. Светлые брови, прямой нос, глаза скрыты за стеклами солнечных очков с черными дужками; мягкая линия губ. Красный поношенный лифчик, белые трусы с прокладкой. Она потерла чем-то бедро, взяла маленький удлиненный предмет и прижала его к мышце.
