— Адам трахнул Еву, она понесла и родила Каина, — сообщил Роки, глядя на ее живот.
— Я приехала из Стокгольма, чтобы поговорить с вами.
— Ты не соблюдаешь дня отдыха, — констатировал Роки и снова отвернулся к телевизору.
— А ты? — Марго выдвинула стул и села. — Что, например, ты делал сегодня?
Лицо Чюрклунда было невозмутимо, нос, кажется, сломан, щеки покрыты седой щетиной, мощная шея в складках.
— Ты выходил сегодня на улицу? — спросила Марго и чуть погодя продолжила: — Во двор ты не выходил, но может, есть другой способ попасть на улицу?
Никакой реакции. Глаза Роки следили за машинами на экране. Один из охранников у двери переступил с ноги на ногу, меняя точку опоры, и звякнули ключи у него на поясе.
— С какими людьми на воле ты общаешься? — спросила Марго. — Друзья, родственники, другие пациенты?
Турбомоторы крутились на высоких оборотах — с таким звуком, словно циркульная пила врезалась в сухое дерево снова и снова.
Марго посмотрела на его ноги в носках. Вытертые до ниток пятки, неуклюжая штопка на одной.
— Насколько я поняла, к тебе никто не приходит?
Роки не ответил. Его живот мерно поднимался под джинсовой рубашкой. Роки свесил руку между коленей и откинулся на две подушки.
— А с кем-нибудь из персонала ты разговариваешь? Ведь некоторые работают здесь много лет… вы могли бы хорошо узнать друг друга. Правда?
Роки Чюрклунд хранил молчание.
На экране телевизора пилот «Феррари» круто свернул в депо. Машина еще не успела затормозить, а механики уже бросились к ней, менять колеса.
— Ты ешь в столовой с пациентами из других отделений, вы пересекаетесь в комнате отдыха… Кто тебе больше всех нравится? Если назвать одно имя?
Библия с шестьюдесятью, наверное, закладками в виде красных шнурков лежала на тумбочке у кровати. Рядом стоял немытый стакан из-под молока. Пробивающийся сквозь листву свет падал между прутьями решетки на окнах.
Марго устроилась на стуле поудобнее, достала из сумки блокнот, куда записала имена пациентов.
— Ты знаешь Йенса Рамберга? Марека Семиовича? — спросила она. — Знаешь или нет?
Две машины столкнулись и завертелись в туче дыма; запчасти полетели на автобан.
— Ты хотя бы помнишь, что делал сегодня днем?
Она немного подождала, потом поднялась, увидела повтор кадров с аварией, отсвет экрана на лице и животе Роки.
Охранники не смотрели ей в глаза, когда они втроем покидали комнату. Роки, кажется, никак не отреагировал на ее уход.
Возвращаясь на парковку, Марго представляла, как техник у себя в наблюдательной пялится на нее через какую-нибудь из тридцати камер.
Перед тем как ехать назад, Марго посидела в машине, читая материалы об убийстве Ребекки Ханссон; скорее всего, Роки Чюрклунд замешан в новых убийствах — пусть даже на расстоянии, как какой-нибудь родеф-преследователь.
Марго прочитала, что Эрик Мария Барк входил в группу, проводившую судебно-психиатрическое освидетельствование Чюрклунда. Заключение, которое легло в основу приговора, базировалось на долгих беседах Барка и Роки. Эрику определенно удалось завоевать его доверие. Марго узнала из отчетов, что Барк участвовал почти в сотне судебно-психиатрических экспертиз и в качестве консультанта выступал на сорока судебных процессах.
Глава 54
Адам Юссеф сидел в машине рядом с женой Катриной. Она смазала руки кремом, и в салоне приятно пахло. Начинало темнеть, поток транспорта на Вальхаллавэген был не таким плотным. Они ездили в Драматический институт смотреть экзаменационную работу ее брата Фуада, посвященную постпанковской группе «The Cure».
Немолодой солист Роберт Смит сидел без грима на карусельной лошадке и рассказывал о годах, проведенных в средней школе «Нотр-Дам».
Адам остановился на красный свет и взглянул на Катрину. Она слишком сильно выщипала брови, и в чертах лица появилось что-то жесткое.
— Ты почему-то молчишь, — заметил он.
Катрина пожала плечами. Адам посмотрел на ее ногти. Фиолетовый лак на концах переходил в розовый. Надо что-то сказать.
— Катрина, — начал он, — что это?
Жена взглянула ему в глаза с такой серьезностью, что он испугался.
— Я не хочу ребенка, — объяснила она.
— Не хочешь?
Она покачала головой, и красный отблеск светофора ушел с ее лица. Адам перевел взгляд на светофор. Загорелся зеленый, но Адам был не в состоянии тронуть машину с места.
— Я не уверена, что вообще хочу детей, — прошептала жена.
— Ты же только что забеременела, — беспомощно сказал Адам. — Может, повременишь? Вдруг передумаешь?
— Не буду ждать, — твердо сказала она.
Он кивнул и сглотнул. Машина сзади дважды просигналила, потом объехала его справа, и снова загорелся красный. Адам взглянул на кнопку мигалки, но не смог нажать ее.
— Ладно, — сказал он.
— Я записалась на аборт на следующую неделю.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Нет.
— Я могу подождать в машине, пока…
— Не хочу, — отрезала Катрина.
Адам посмотрел на машины, едущие через перекресток, проследил взглядом за полетом черных птиц, которые широкой дугой опускались на землю у олимпийского стадиона.
Он простил ее, как всегда.
В последнее время Адам пытался каждый день показывать жене свою любовь. Ведь они любят друг друга, любят — во всяком случае, он так думал.
А что, если она лжет, говоря, что по четвергам после работы ходит куда-нибудь с коллегами из «Сефоры»? Она никогда не рассказывала об этих вечерах, а ему было не настолько интересно, чтобы расспрашивать или ходить с ней.
Снова загорелся зеленый, Адам нажал на газ и тронул машину с места. Они приближались к Свеавэген, когда у него зазвонил телефон.
— Посмотри, пожалуйста, кто это.
Катрина достала телефон из коробки возле рычага переключения передач, развернула экраном вверх.
— Твоя начальница.
Принимая у Катрины телефон, Адам на несколько секунд выпустил из виду поток транспорта.
— Марго? — еле слышно выговорил он.
— Та самая косуля, — ответила Марго.
Скол на фигурке из спальни Сандры совпадал со сколом на головке, обнаруженной в руке Сусанны Керн. Совпадение — сто процентов.
— Когда мы смотрели запись, это казалось совершенно диким. — Марго резко выдохнула. — Но это означает одно: кто-то спланировал убийства задолго до того, как осуществил их. Кто-то заснял этих женщин, а потом ждал — может, несколько недель.
