Марго с Адамом прошли мимо бочки с водой, чертополоха метровой высоты и заржавевшей газонокосилки. В тенистой траве у дороги ползали большие слизняки.
— Может, подождем здесь, пока они не закончат? — предложил Адам.
— Я войду, — твердо сказала Марго.
Они открыли дверь и вошли, но теперь внутри повисла тишина, словно их прихода ждали.
На стене висели большие фотографии — летняя встреча на берегу моря и совместная поездка в Алабаму. Стопка заполненных документов о сборе пожертвований на новую церковь Пробуждения Ертуны лежала на столе возле гнутой коробки с деньгами и двадцатью экземплярами пятидесятнического сборника псалмов.
Адам заколебался, но Марго махнула ему рукой — иди сюда. Это просто церковь, подумала она, но все же, если вдруг начнется перестрелка, пусть он будет рядом и в нужной позиции.
Обхватив рукой живот, Марго прошла в следующую дверь.
Теперь до нее донеслись бубнящие голоса.
Она оказалась в белой церковной зале. Столбы упираются в потолочные балки, все сияюще-белое.
Белые стулья выстроились рядами на белом полу, чуть дальше — возвышение.
На стульях сидели человек двадцать. Взгляды прикованы к проповеднику.
Марго поняла, что перед ними не кто иной, как Паси Юкала.
На нем было кроваво-красное облачение, манжеты расстегнуты и находят на запястья, волосы с одного бока взъерошены, лицо в поту. Рядом опрокинутый стул. Маленький хор молчал, певчие глядели на Паси во все глаза. Проповедник поднял утомленное лицо и оглядел свою паству.
— Я был глиной под Его ногами, соринкой в Его глазу, грязью под Его ногтями, — произнес он. — Я грешил и грешил сознательно… Вы знаете, что я делал с собой и с другими, вы знаете, что я говорил своим собственным родителям, своим матери и отцу.
Прихожане заохали и беспокойно заерзали на стульях.
— Недуг греха бушевал во мне…
— Паси, — простонала какая-то женщина, глядя на него мокрыми от слез глазами.
Прихожане глухо загудели.
— Вы знаете, что я напал на человека и ударил его камнем, — продолжал Паси с возрастающей экспрессией. — Вы знаете, что я сделал с Эммой… а когда она простила меня, я бросил ее и Микко; вы знаете, как я пил спиртное, пока не угодил в Южную больницу…
Прихожане взволнованно шевелились, стулья скрежетали по полу, опрокидывались, какой-то мужчина опустился на колени.
Дышать стало труднее, Паси охрип за время службы, которая, кажется, приближалась к кульминации. Марго попятилась к двери и увидела двух женщин — схватившись за руки, они заговорили на неизвестном Марго языке, непонятные слова повторялись, речь текла все быстрее и быстрее.
— Но я передал свою жизнь в руки Господа и принял святое крещение, — продолжал Паси. — Теперь я — капля крови, что катится по щеке Иисуса, я капля крови…
Прихожане завопили, зааплодировали.
Маленький хор в полную силу грянул: «Ныне спали кандалы, я свободен, я свободен, прощены мои грехи, я прощен, я свободен, аллилуйя, аллилуйя, Иисус умер за меня! Аллилуйя, аллилуйя! Я свободен, я свободен…»
Прихожане затянули вместе с хором, хлопая в такт. Паси Юкала стоял, закрыв глаза, по его лицу струился пот.
Глава 82
Марго и Адам ждали возле церкви, наблюдая за выходившими прихожанами. Над ними разливалось умиротворение. Люди с улыбкой переговаривались, нажимали кнопки телефонов, читали сообщения, шли к машинам, взмахивая руками в знак прощания.
Вскоре вышел и Паси — один.
Красное облачение расстегнуто на груди, ткань под мышками потемнела от пота. Держа в руке пластиковый пакет из «Статойла», он тщательно запер дверь.
— Паси? — окликнула Марго, шагнув ему навстречу.
— Поддоны в гараже… а мне надо успеть в «Кооп» до закрытия, — ответил Паси и зашагал к воротам.
— Мы из уголовной полиции, — сообщил Адам.
— Остановитесь, пожалуйста, — сказала Марго уже более резко.
Паси остановился, положил руку на столб ворот и повернулся к Марго.
— Я думал, вы по объявлению… У меня пять паллет польского «Мистера Мускула», я обычно продаю его через магазин низких цен, но они затянули…
— Вы живете здесь?
— Ниже есть домик поменьше.
— И гараж, — добавила Марго.
Паси не ответил — только глянул на ржавую трубу, вдавленную в землю.
— Можно заглянуть? — спросил Адам.
— Нет, — ухмыльнулся Паси.
— Мы попросим вас следовать с…
— Я еще не видел удостоверений, — почти прошептал он.
Адам предъявил Паси свой жетон, но тот едва взглянул на него. Он только кивнул, словно самому себе, и выкорчевал трубу из земли.
— Бросьте трубу, — предупредила Марго.
Паси, ухватив трубу обеими руками, медленно приближался к ней. Адам отступил в сторону и достал свой «Зиг Зауэр».
— Я грешен, — мягко сказал Паси, — но я…
— Ни с места! — крикнул Адам.
Что-то словно обмякло в напряженном теле Паси. Он замер, швырнул трубу в траву и утомленно проговорил:
— Я искал греха, но я прощен.
— Богом — возможно, — ответила Марго. — Мне нужно знать, где вы находились в последние две недели.
— В Алабаме, — сосредоточенно сказал он.
— В США?
— Мы навещали церковь в Трое, провели там два месяца, я вернулся домой позавчера… Там проходила встреча, религиозное обновление, на деревянном мосту с крышей, — улыбнулся Паси. — Словно жерло пушки, наполненное молитвами и песнопениями. Ради этого стоило съездить.
Марго и Адам задержали Паси и связались с паспортной службой, чтобы проверить его слова. Все сходилось; они извинились за беспокойство, сели в машину и поехали через темную зелень.
— Ты цела? — спросил Адам, помолчав.
— Почти.
— Мне нужно домой.
— О’кей, — согласилась Марго. — Я могу поговорить с Томасом Апелем сама.
— Нет.
— Ты же знаешь, он не склонен к насилию.
Томас Апель руководил приходом Церкви Иисуса Христа святых последних дней в Якубсберге. Он был единственным из пятисот, у кого в анамнезе значилось близкое к психозу расстройство личности.
— Займемся этим завтра, — неуверенно предложил Адам.
— Ладно, — соврала Марго.
Он посмотрел на нее искоса и признался:
— Катрина скучает дома одна.
— Да, ты ведь отлучаешься часто и надолго.
— Это не так…
