Коридор, расширяясь, выходил в большое складское помещение, где под высоким потолком серебрились покрытые фольгой вентиляционные барабаны.
В льющемся со сцены пульсирующем свете виднелись около тридцати мужчин и с десяток женщин. Повсюду стояли диваны и кресла. Вдоль стены поблескивали обтянутые прозрачной пленкой грузовые палеты с мебелью.
В помещении царила такая темнота, что трудно было рассмотреть лица.
Грохочущая музыка снова и снова повторяла один и тот же мелодический хук.
На сцене у шеста танцевала обнаженная женщина.
Йона и Эрик осторожно двинулись вперед в слабом свете. Пахло мокрой одеждой и влажными волосами.
Друзья высматривали долговязую фигуру Роки. Если он в зале, то они увидят его в свете со сцены.
Они знали, что у них есть всего один шанс. Может быть, Роки уже наведался сюда и ушел. Но если он добыл денег, то наверняка купил героин и, вероятно, все еще находится в «Зоне».
Какой-то пьяный мужчина пытался договориться с женщиной о цене; к ним быстро подошел один из вышибал и сказал что-то, что заставило мужчину кивнуть.
Музыка без перехода сменила ритм. Женщина на сцене присела на корточки, широко разведя колени по обе стороны шеста.
Возле барной стойки дежурил охранник, беспокойно оглядывая помещение.
Черная овчарка по-хозяйски сновала между креслами; она что-то съела с пола, принюхалась и потрусила дальше.
Из коридора вошел крупный мужчина. Он высморкался и направился к бару. Йона шагнул в сторону и проследил за мужчиной взглядом.
— Это не он, — сказал Эрик.
Они стояли возле единственной стены, у сцены. Было темно, но отраженный свет лампы, свисавшей на тросе с потолка, иногда выхватывал рубашки и лица.
Прямо перед сценой сидел мужчина в очках с черной оправой; с подлокотника красного кресла свисала товарная этикетка. На тыльной стороне руки виднелась татуировка — крест с лучистой звездой посредине.
На приземистом журнальном столике позвякивали от басового ритма две бутылки. Кто-то втягивал кокаин, таблетки исчезали между губ, но главным здесь была торговля сексом.
Молодая женщина в черном латексном бикини и ошейнике с заклепками подошла к Эрику, улыбнулась и неразборчиво сказала что-то. Женщина провела по своим коротким светлым волосам, маня его блестящими глазами. Когда Эрик покачал головой, она просто перешла к следующему мужчине.
На телеэкране позади барной стойки мелькали кадры фильма: мужчина в гневе кружил по комнате, пиная двери и выворачивая ящики. В комнату втолкнули женщину; она тут же повернулась и кинулась назад, к двери. Мужчина схватил ее за волосы и ударил по лицу так, что женщина упала на пол.
Неподалеку от Эрика и Йоны остановился мужчина с грубым лицом и мясистым лбом. Рукава его серого пиджака были мокрыми от дождя.
— Анатолий? Я оставил деньги в комнате досмотра, — сказал он хрипло.
— Знаю. Добро пожаловать, — пригласил ломкий, как у пубертатного подростка, голос.
Йона отступил в сторону и увидел, что голос принадлежит высокому и очень молодому человеку с желтоватой кожей и темными кругами под глазами.
— Я собирался пойти в ту комнату. Можно купить с полграмма коричневого?
— Можешь покупать все, что хочешь, — ответил молодой человек. — У нас есть чистый из южного Гильменда, есть джонк из Ирана, есть трамадол, есть…
Разговор затих — вновь прибывший и молодой человек протолкались дальше между диванами и креслами.
Собака побежала за ними, лизнула молодому человеку руку.
Йона пошел следом и увидел, как они сворачивают направо от сцены.
Эрик наткнулся на низенький столик на одной ноге. Пивная бутылка перевернулась, покатилась по полу. Эрик сменил траекторию, наступил на мокрый зонтик и стал огибать кожаный диван.
Охранник у бара не спускал с него глаз.
Молодая женщина с оспинами на круглых щеках сидела верхом на мужчине, одетом в кожаный жилет. Тот, разговаривая по мобильному телефону, накручивал ее черные локоны на указательный палец.
В темноте Йона потерял из виду молодого человека, предлагавшего героин. Вокруг теснилось слишком много народу. Он торопливо оглядел зал и заметил, как черная собака шмыгнула под покачивающуюся занавеску из бусинок. Бусины лицевой части на миг сложились в черты Моны Лизы, потом нити колыхнулись, и в зал вышла женщина с обнаженной грудью и в узких кожаных штанах.
Глава 85
Бусинки зазвенели, когда Эрик прошел сквозь Мону Лизу. Воздух вдруг оказался густым от сладкого дыма и запахов пота и нечистой одежды. Повсюду на шершавом бетонном полу стояли вытертые, ободранные диваны и кресла. Музыка со сцены проникала сюда лишь монотонными отголосками басового ритма.
На диванах и прямо на бетонном полу сидели полуголые люди. Большинство, казалось, спали, но иные вяло шевелились.
Все были медлительны, как привидения, они теряли силы в этом царстве зависимостей.
Друзья прошли мимо женщины средних лет, сидевшей на покрытом пятнами диване без подушек. Женщина была одета в слишком большие для нее джинсы и лифчик телесного цвета. С выражением сосредоточенности на узком лице она зажгла огонь под смятой алюминиевой фольгой и тут же втянула в себя дым через тонкую пластиковую трубочку. Кудрявый дымок поднимался к самой крыше из гофрированной жести.
На бетонном полу валялись окурки, пакетики из-под конфет, пластиковые бутылки, иглы, презервативы, остатки капсул и каталог с образцами тканей.
Сквозь дым Йона разглядел молодого человека по имени Анатолий — тот сидел с тем новым гостем на изрезанном диване, из которого клочьями лезла набивка.
Йона с Эриком протиснулись между креслами.
На диване в цветочек, с черными пятнами, сидел между двумя молодыми женщинами тощий субъект лет шестидесяти.
На полу позади них лежал без сознания мужчина в одних трусах и белых носках. Он мог сойти за ребенка, если бы не запавшие глаза и ввалившиеся щеки. Шприц валялся рядом, но игла с пластмассовой головкой еще торчала из вены на тыльной стороне руки. Рядом сидела в кресле женщина, на лице которой была написана апатия. Чуть погодя женщина нагнулась и выдернула иглу у него из руки, но тут же уронила на пол.
Глядя, как охранник выводит какого-то мужчину — того рвало, — Йона подумал, что это место являет собой полную противоположность сатурналиям богатых.
В «Зоне» никто не потакал ничьим капризам. Здесь были только заключенные или рабы, а деньги текли лишь в одном направлении. Каждый оставался наедине со своей зависимостью, из человека выкачивали все, что он мог дать, и так — до самой смерти.
Быстро оглянувшись, Йона увидел, как Анатолий поднимается и идет через комнату. Черная собака бежала за ним.
