Несмотря на кажущийся успех, дела Генри пребывали в беспорядке. Ему не хватало усердия и целеустремленности. Об этом свидетельствуют многочисленные неудачные начинания, например пивоварня, где он собирался варить "старинный английский эль" и снабжать Вест-Энд "здоровым и питательным напитком", или неудачная попытка поехать во Францию, чтобы предъявить права на наследство первого мужа Элизы, закончившего жизнь на гильотине. "Результат был бы другим, — считали родственники Генри, — если бы он вместо того, чтобы полагаться на собственную ловкость, доверил бы дело французскому адвокату".
В молодости Генри повезло оказаться в нужное время в нужном месте, и он сумел заработать большие деньги. В 1813 году Джейн радовалась его новой должности главного сборщика налогов по графству Оксфордшир. Этому представителю правительства жители должны были уплачивать земельный налог. В награду за труды главный сборщик налогов на шесть недель получал всю сумму в свое распоряжение и имел возможность выгодно вложить ее и заработать проценты, после чего передавал деньги казначейству.
Но еще раньше, с 1806 года, Генри был партнером как минимум в трех банках в Олтоне, Петерсфилде и Хайте. В Георгианскую эпоху банки переживали бурный расцвет, открываясь в каждом уголке Британии, поскольку Банк Англии, по существу, обслуживал только Лондон. Однако во время экономического кризиса, последовавшего за Наполеоновскими войнами, деятельность главных сборщиков налогов привлекла пристальное внимание общественности и стала предметом критики — слишком велик был их заработок. В мирное время суммы, которые проходили через Генри для нужд армии, также значительно уменьшились: платежи, проводившиеся его банком, сократились со 112 000 фунтов в 1813 году до 34 000 фунтов в 1815-м.
В довершение всего Генри выдал несколько неудачных ссуд. Польщенный вниманием высшего общества, он ссудил 6000 фунтов лорду Мориа, хотя все знали, что у того накопилось долгов на 100 000 фунтов. Глупо было давать деньги человеку, о котором расточительный принц Уэльский сказал: "Мы с Мориа как два брата; когда одному нужны деньги, он залезает в карман другого".
15 марта 1816 года банк Генри Остина лопнул — один из тридцати пяти банков, которые закрылись в этот трудный год после окончания войны. Генри был объявлен банкротом и покинул Лондон. Он повел себя не слишком достойно, обвинив в крахе банка "вопиющую недальновидность" своих партнеров, а не себя самого.
Несмотря на очарование Генри и на то, что он был "щедро одарен природой", хорошо знавшие его люди отмечали у него недостаток твердости. Бедняга Генри, необыкновенно энергичный, "прекрасный собеседник", не обладал, в отличие от братьев, умением создавать дом и семью. Возможно, в его обществе не приходилось скучать, однако он был "менее целеустремленным и явно добился меньшего успеха в жизни, чем его братья".
Последствия от краха банка Генри коснулись и его братьев. На самом деле пострадала вся семья. Мистер Джеймс Ли-Перро потерял 10 000 фунтов, которые внес в качестве поручительства за Генри. Совершенно очевидно, что Джеймс Ли-Перро стремился компенсировать свою потерю и поэтому не предусмотрел долю Остинов в соглашении относительно Стоунли. Особенно разозлилась его жена. Она писала о том, какой огромной суммы "они лишились из-за его неблагоразумия" и "какими могли быть последствия, если бы соглашение о Стоунли не увеличило доход, позволив нам пережить потери".
Эдвард, брат Генри, потерял 20 000 фунтов, и это было очень неприятно. Финансовые трудности в сочетании с судебной тяжбой могли привести к тому, что женщины из семьи Остин лишатся Чотон-коттеджа. Генри и Фрэнк больше не могли позволить себе 50 фунтов ежегодных выплат матери и сестрам, которые они делали с 1805 года.
Джейн была в относительной безопасности, поскольку вложила полученные от продажи книг деньги в 5-процентые акции флота. Но в результате краха банка Генри она потеряла 13 фунтов дохода от "Мэнсфилд-парка" и 12 фунтов от второго издания "Чувства и чувствительности", лежавших у нее на счету. 25 фунтов несравнимы с 10 тысячами, но для нее и такая потеря была существенной.
Этот период неприятностей и сомнений отразился в самом элегичном романе Джейн, "Доводы рассудка", к которому она приступила 8 августа 1815 года. Роман, начинающийся с утраты и раскаяния, затрагивает еще одну тему, которая, должно быть, волновала Джейн, перешагнувшую сорокалетний рубеж: старение тела.
32
Бедняжка
У меня сохраняется склонность к ревматизму.
Джейн (1817)
Всю жизнь Джейн отличалась болезненностью. Она называла "бедняжками" женщин, которые наслаждались своими недомоганиями, получая удовольствие от "спазмов, нервических расстройств и их последствий". В "Эмме" Джейн рассуждает о нравственных аспектах "капризов и эгоизма воображаемых болезней". Она всегда насмехалась над людьми, утверждавшими, что они больны. А когда здоровье стало подводить ее саму, она встретила этот факт с высоко поднятой головой — отрицанием.
В те времена, когда медицина использовала скорее веру, чем науку, отрицание значило гораздо больше, чем мы можем предположить. "Как ты — здоровье, силы, вид, желудок и т. д.?" — спрашивала Джейн в письме к Кассандре в 1811 году. В эпоху, когда услуги врача стоили дорого, добираться до него нужно было несколько миль и он не обладал достаточными знаниями для постановки диагноза, огромную роль играли народная медицина и самолечение.
Друзья Джейн постоянно обменивались рецептами не только блюд, но и лекарств. Миссис Лефрой советовала полоскать больное горло "винным уксусом с медом и настоем шалфея", а в поваренной книге Марты Ллойд, отчасти составленной в Чотон-коттедже, есть лекарства от "укуса бешеной собаки", "боли в боку" и "распухшей шеи", а также отвары для использования в ветеринарии при лечении "ран у скота" и "чесотки"
[72]. Более того, жившие в Георгианскую эпоху люди не делали различий между легкими недомоганиями и смертельно опасными болезнями. Джейн часто пишет о том, что при простуде нельзя выходить на улицу, а также упоминает другие меры предосторожности, которые мы назвали бы чрезмерными. Но в те времена простуда не всегда была "всего лишь" простудой. Вполне возможно, она приведет к чему-то более серьезному, например туберкулезу. Или не приведет. Например, Парсон Вудфорд очень переживал, что "у него развивается геморрой", но в конечном итоге приходит к выводу, что это следствие того, что он "два или три дня назад съел слишком много гороховой каши".
Джейн и ее родственникам оставалось просто мириться с болью и недомоганиями, неизбежными спутниками жизни без парацетамола. Например, когда Джейн возила своих маленьких племянников из Годмершэма к дантисту в Лондон, это было "печальным событием", которое "стоило нам немало слез". Мы читаем, что с бедной Лиззи "еще не закончили" — ее зуб один раз уже сверлили, но его "нужно сверлить еще". Затем, во время другого визита, "у бедняжки Марианны вырвали две штуки… когда приговор был вынесен, мы с Фанни и Лиззи вышли в соседнюю комнату, где услышали два громких коротких вскрика". Дантист хотел также заняться превосходными зубами Фанни, и у Джейн закралось подозрение, "что он, должно быть, любитель зубов, денег и страданий".
