Эдвард перепробовал множество средств, пил минеральную воду и даже лечился электричеством, хотя Джейн признавалась, что "не ожидает от этого решительно никакой пользы". Публика съезжалась в Бат за всякими шарлатанскими методами терапии. Путеводители по городу "подробно перечисляли 31 врача, 32 хирургов, 16 аптекарей и 8 фармацевтов". Их снадобья не отличались эффективностью, но это ничего не значило: на самом деле все эти лекари торговали надеждой, а это стоило любых денег:
Пять раз мне дали рвотное, однако
В моем желудке тот же стон средь мрака.
Но верю: укрепит меня леченье,
Коль дать ему неделю повторенья.
В одном из своих посланий Джейн описывает Кассандре процесс обустройства в доме на Куин-сквер. Это строение уцелело до наших дней. Теперь там адвокатская контора, и можно встать рядом на тротуаре, представив себе, как Остины открывали в этом здании двери и входили в комнаты "почти столь же просторные, как мы ожидали". Хозяйка дома, миссис Бромли, была
тучной дамой в трауре, а по лестнице шныряли маленькие черные котята… У нас две комнаты очень приличного размера, лоскутные одеяла грязны, но все весьма уютно и удобно. Мои покои смотрят на улицу. Это помещение почти такое же обширное, как наша спальня дома, да и спальня матушки ненамного меньше… Мне очень нравится наше теперешнее месторасположение… вид из окна гостиной, где я сейчас пишу, довольно живописен.
Позже Джейн напишет в "Мэнсфилд-парке", что "можно лишь очень пожалеть тех, кого… сызмала хотя бы не приохотили к природе". Стоит отметить, что в упомянутом письме не возносятся хвалы мостовой или домам, очень красивыми уступами окружавшим площадь Куин-сквер. Автор послания считает достойным упоминания лишь проблеск зелени, видимый из гостиной: "три ломбардских [т. е. пирамидальных] тополя в саду близ последнего дома на Куинс-перейд".
В этих роскошных домах Джейн вскоре своими глазами увидит новейшие бытовые приборы — к примеру, недавно появившиеся печи конструкции графа Румфорда
[47]. В своем романе она заставляет генерала Тилни устанавливать такие печи в старые открытые камины Нортенгерского аббатства, что чрезвычайно увеличивает эффективность сгорания топлива, однако наивная Кэтрин Морланд разочарована, увидев новомодную печь с "наклонной решеткой Румфорда" вместо чего-то более готического: "Камин, вопреки ее ожиданиям, не поразил ее размерами отесанных в старину массивных каменных глыб". Сам Румфорд был крайне экспансивным американцем, который ухитрился в Баварии стать графом, а в Британии — рыцарем. Какое-то время он даже подвизался в качестве шпиона. В 1789 году, во время своего пребывания в Мюнхене, он изобрел кухонную плиту. Его печи вышли на широкий рынок лишь в 1799 году, из чего следует, что Джейн отлично улавливала веяния времени (если эти устройства действительно упоминались в первом варианте "Нортенгерского аббатства", написанном "приблизительно в 98 и 99 годах").
Еще одна новинка, о которой говорится в "Аббатстве", — зонтики, которые Джейн разместила над дождливыми улицами Бата. "Уже вижу четыре зонтика. До чего я их ненавижу!" — восклицает Кэтрин Морланд. "Их неудобно таскать с собой", — соглашается миссис Аллен, добавляя, что предпочитает портшез. Георгианские зонтики, сделанные из промасленной ткани, были тяжелыми, и их использование вызывало враждебные замечания как со стороны носильщиков портшезов, так и со стороны кучеров: те и другие полагали, что новое изобретение отнимает у них хлеб. Один любитель зонтиков вспоминал: "Меня окликали: эй, француз, отчего бы тебе не взять коляску? Особенно этим славились кучера наемных карет и носильщики наемных портшезов".
В отличие от сельской части Хэмпшира многие дома в Бате были снабжены новыми ватерклозетами конструкции Александра Каммингса — с S-образной ловушкой: вода уходила через трубу с особым изгибом, что защищало ванную комнату от запаха сточных вод. Но такие приспособления встречались лишь в домах обитателей лучших улиц. Дешевое батское жилье миссис Смит, описанное в "Доводах рассудка", характеризуют "дурное помещение, затхлый воздух, неприятная компания", подобно тому как в портсмутском доме, где родилась Фанни Прайс (главная героиня "Мэнсфилд-парка"), царят "духота и дурные запахи" от ночных горшков, содержимое которых отправляют в выгребную яму за домом.
В Бате было гораздо больше света, чем во многих других населенных пунктах тогдашней Англии. В отличие от жителей деревни Стивентон, обитатели Бата изгоняли тьму с помощью множества каминов, которые топили углем, свечей и даже масляных ламп, обязанных своей популярностью Томасу Джефферсону. По словам великого американца, каждое такое устройство "по своей яркости не уступает шести или восьми свечам". Джейн, с ее сверхчувствительными глазами, предпочитала свечи — они давали более тусклый свет: "Мои глаза порядком устали от пыли и ламп".
Моды Бата произвели на Джейн сильное впечатление: она была поражена и даже слегка испугана. Последним писком считались ботанические шляпки: "очень часто носят цветы, а фрукты еще более в ходу". Элизабет, невестка Джейн, щеголяла с земляникой на головном уборе. Джейн видела, как для этой же цели используются виноград, вишни, сливы и абрикосы. Она заключила: "Не могу избавиться от мысли, что из головы человеческой естественнее произрастали бы цветы, нежели фрукты".
В конце июня Джейн, оставив всю эту новизну, вернулась домой. Скорее всего, именно тогда она закончила работу над первым черновым вариантом "Нортенгерского аббатства". Роман описывает многообещающую, живую, обворожительную картину Бата и отражает взгляд юного существа на этот город. Оказавшись в Бате, "Кэтрин пребывала в полном восторге". Она приехала сюда радоваться.
Конечно, Джейн нравились поездки в Бат, но даже нетребовательная Кэтрин Морланд в конце концов не скрывает, что слегка разочарована этим городом. В собственном, вполне веселом письме Джейн тоже сквозит доля досады и раздражения: в городе "чересчур мокро и грязно", так что невозможно выйти из экипажа; один из знакомых пребывает в столь мрачном настроении, что "наверняка скончались либо его матушка, либо его жена, либо он сам"; ее брат Эдвард "порядочно измотан"; потерян один из дорожных сундуков, и Джейн "не терпится выяснить участь [своего] лучшего платья".
Так что у Бата имелась своя темная сторона. В свое время Джейн узнает о том, как этот курорт заработал репутацию "самого беспутного места во всем королевстве".
15
Бездомье
Когда перестану я тосковать по тебе?!
Марианна из "Чувства и чувствительности" — о своем старом доме
Вернувшись в стивентонский дом священника, Джейн ощутила и разочарование, и облегчение. Условия здешней жизни позволяли ей чувствовать себя непринужденнее — к примеру, отсутствовала необходимость наряжаться: "С тех пор как я возвратилась домой, я сшила себе два или три чепчика, чтобы носить по вечерам, — пишет она, — и они спасают меня от бессчетных мучений, касающихся ухаживания за волосами и причесывания". Она объясняет, как экономит время возможность держать длинные волосы "собранными в косу и убранными с глаз долой", тогда как ее короткая челка сама по себе, природным образом, "достаточно кудрявится, чтобы избежать надобности использовать папильотки". Но Джейн привезла домой некоторые новомодные идеи в виде "опытов по части домоводства… Я намерена испробовать здесь, в Годмершэме, некоторые любопытные мелочи".
