Тем не менее на этих вечерних посиделках Джейн познакомилась и сумела сблизиться с некоей миссис Лиллингстон, подругой ее тетушки. Еще была некая мисс Холдер: вместе с Джейн они "уединились после чая во внутренней гостиной (пишет Джейн в 1801 году), чтобы посмотреть гравюры и предаться душевной беседе. Она держится весьма раскованно и очень любит поговорить о своих покойных сестрах и брате". Не самый удачный метод поиска мужа (если ставить себе такую цель) — и вообще вряд ли такое уж приятное времяпрепровождение.
Многие жители Бата отбывали часы светских встреч как некую повинность. Один посетитель курорта отмечал, что горожане "не имеют ни нравственной цели, ни интеллектуальных достоинств". Он описывал, как они надрываются в погоне за удовольствиями, "пока сама жизнь не выскользнет у них из-под ног". Еще один визитер живописал город как "своего рода огромный монастырь, населенный людьми, лишенными семейных уз, в особенности престарелыми особами женского пола. Никакой торговли, никакой промышленности, никаких профессиональных занятий; больше всего трудов здесь тратят, чтобы убить время".
"Половина жителей ничего не делает, а вторая половина снабжает их всем необходимым для ничегонеделанья", — заключает тот же автор. Сохранившееся до наших дней архитектурное наследие Бата невольно вводит нас в заблуждение. В 1800 году здесь постоянно обитало 30 тысяч человек, зимой приезжало еще 10 тысяч. Огромные прекрасные дома, которые снимали богачи, в основном сохранились, тогда как коттеджи рабочих, теснившиеся на узких улочках (в прошлом в них ютились все, кто зарабатывал на обслуживании курорта), по большей части исчезли с лица земли во время реконструкции, проводившейся уже в двадцатом веке.
Центр Бата, где вовсю шла торговля и вообще кипела жизнь, представлял собой разительный контраст с Хэмпширом. В "Доводах рассудка" леди Рассел упивается звуками этого города, прекрасно чувствуя себя среди "мельканья других карет, под тяжкий грохот фур и ломовиков, вопли газетчиков, зеленщиков и пирожников, под деревянный перестук башмаков". Для нее это "звуки, неотъемлемые от удовольствий зимы", и она чувствует, что "после долгой деревенской скуки ничего нет для нее целительней, чем эти тихие радости". Но ее молодая подруга Энн (вероятно, как и Джейн) находит Бат гнетущим: "едва различая за сеткой дождя зыбкие очертанья домов, она нисколько не стремилась разглядеть их получше". Она "с нежною тоской оглядывается назад", вспоминая уединенность своего сельского дома.
Бат привлекал гостей еще и медицинскими услугами. Что ж, здоровье миссис Остин уже несколько лет неуклонно ухудшалось. Теперь она могла воспользоваться тремя публичными купальнями города: Горячей купальней (температура воды — 49 градусов), Королевской купальней (46 градусов) или купальней Креста (40 градусов: самая прохладная вода, зато горячий спрос, ибо эта купальня считалась самой модной). У Бата имелись в Британии города-соперники, где тоже пользовали больных целебными водами, но Бат мог похвастаться тем, что его природные источники еще и горячие. Обычно пациенты вставали рано. Наиболее популярным временем для купания был период между шестью и девятью утра. За шиллинг вас могли доставить в купальню (следовало заранее одеться для погружения) на специальном низком портшезе. В "Доводах рассудка" упоминается недужная миссис Смит: "на улицу выбиралась она лишь тогда, когда ее возили к горячим источникам".
Для купания в целебных водах мужчины обычно надевали жилет "песчаного цвета" из тонкой парусины и панталоны из того же материала, а также "шапочку из льна и батиста", тогда как дамы облачались в парусиновое платье и юбку, "с кусочками свинца, прикрепленными к нижней части, дабы в воде эти одеяния не поднимались". Эти наряды были достаточно скромными, чтобы женщины могли в них плавать в горячей воде, не смущаясь присутствием джентльменов: купальни были общими. Купальщицы приносили с собой "лакированные чашки, которые привязывали себе к предплечьям лентами и которые плавали на поверхности воды": в этих емкостях они хранили носовые платки. Плескаясь в теплой воде, общество "обыкновенно услаждало себя шоколадом".
Хотя считалось, что такие купания полезны для здоровья, процедура не отличалась особой гигиеничностью. В юмористическом романе Тобайаса Смоллетта
[50] один купальщик потрясен при виде больного ребенка с "золотушными язвами", которого окунает в целебную воду служитель. "Подумайте только — гной из этих язв, плавая в воде, соприкоснется с моей кожей, когда поры открыты! Каковы будут последствия? — беспокоится герой. И добавляет: — Изучая устройство купален и после длительной беседы с доктором об устройстве насоса и водоема, я не уверен, не глотают ли посетители галереи минеральных вод обмывки купальщиков". Неизвестно, обстояло ли дело именно так, но подобные слухи упорно циркулировали в Бате. Один сочинитель даже написал стишок о юной купальщице по имени Табита:
Пока малютке Табби мыли зад,
Ничуть сим не смутясь, целебных жаждал всяк наград:
Без лишних вздохов и вопросов
Все дамы чинно пили воды из насоса.
Теперь Джейн ежеутренне сопровождала дядю Джеймса в Бювет, где он выпивал стакан целебной воды. Но могла ли здоровая молодая женщина действительно радоваться жизни в этом городе инвалидов, на родине "батского кресла" (на трех колесах и с рулем), где разговоры велись "лишь о всяческих недугах"?
Впрочем, почти сразу по прибытии Джейн получила приглашение на бал в Верхних залах собраний. В моду тогда вошли облегающие платья. Юные леди вышагивали по Бату в узких платьях, "являя свои формы всем мужчинам, / Ведь Милсом-стрит была маршрутом длинным". "Таймс" высказывала предположение: "Если нынешняя мода на наготу продолжит свое развитие, модистки принуждены будут уступить место скульпторам, и в большом ходу будут самые изящные фиговые листки". Именно в этот исторический период дамы начинают носить панталоны, которые сегодня кажутся нам похожими на брюки, доходящие до лодыжек. Но эти панталоны были довольно пикантной деталью туалета: их надевали под платье из прозрачного муслина, иначе под тонкой тканью просвечивал бы зад щеголихи. Маловероятно, чтобы благоразумная Джейн решилась перенять эту новую моду.
Летом светская жизнь почти замирала, и первый батский бал Джейн оказался "довольно скучным", а количество танцующих — "поразительно и бесчеловечно скромным". Джейн было всего двадцать шесть, но считалось, что она уже не годится для первой скамьи. Она то и дело сталкивалась со знакомыми, помнившими ее и Кассандру по той поре, когда (как выражалась сама Джейн) они обе были "очаровательными молодыми леди".
* * *
Помимо исполнения светских обязанностей Джейн с матерью, временно остановившиеся у Ли-Перро в "Совершенстве", занимались активными поисками съемного дома. Каждая площадь, каждый район обладали своими особенностями, и Джейн внимательно их изучала. В романах, действие которых происходит в Бате, она поселяет своих персонажей в соответствии с их запросами и возможностями.
К примеру, сэр Уолтер Эллиот из "Доводов рассудка" перебирается в Бат, ибо "там ему будет куда легче соблюсти достоинство в нынешнем его затруднении; с затратами самыми скромными займет он должное положение в обществе". Он снимает подходящий дом "на Кэмден-плейс, в почтенном месте, достойном человека, столь выдающегося". Вероятно, Джейн имела в виду один из двух особняков у подножия небольшого холма: семья сэра Уолтера наслаждается тем, что заполучила лучший дом на всей улице.
