Обе девушки привлекали Джейн не вопреки, а благодаря своим недостаткам. Обе остались без матери и были не очень счастливы дома. У Анны складывались непростые отношения с мачехой, "резкой и вспыльчивой". Бывшая Мэри Ллойд, как свидетельствуют семейные предания, не любила Анну и "не проявляла к ней уважение, даже в доме ее отца".
Фанни была не такой экзальтированной и избалованной, как Анна. Но она тоже рано, в пятнадцатилетнем возрасте, лишилась матери и была вынуждена присматривать за десятью братьями и сестрами. После мисс Шарп семья так и не смогла найти гувернантку, которая жила бы в доме. Однажды, когда гувернантка болела, Фанни упомянула в письме о "своих детях", как будто была им матерью, а не сестрой.
Джейн пристально наблюдала за своими двумя племянницами, но их душа так и осталась для нее загадкой. "Кто может понять юную леди?" — вопрошала она. При этом Джейн, вне всякого сомнения, любила их. "Моя дорогая Анна, — писала она, — ни о ком я не думаю так часто, и лишь немногих люблю больше". А Фанни она считала почти "еще одной сестрой".
На самом деле Джейн заменяла девушкам мать, и ее романы отражают убеждение, что материнство — социальная, а не биологическая функция. Родные матери могут быть взбалмошными или неблагоразумными, как миссис Беннет или миссис Дэшвуд, но матери-наставницы зачастую мудры, благородны и заботливы. Советы миссис Гардинер ее племяннице, Лиззи Беннет, более разумны, чем советы миссис Беннет, а миссис Уэстон с успехом заменила мать Эмме Вудхаус. В этом смысле Фанни и Анна были детьми Джейн.
Благодаря влиянию тетки племянницы Джейн проявили интерес к литературной деятельности. Фанни старательно вела дневник. У Анны были более серьезные претензии. Она вместе с тетей пародировала произведения слабых писателей, такие как глупый и банальный роман "Леди Маклэрн, жертва злодейства", опубликованный в 1806 году некоей Рейчел Хантер. Анна и Джейн язвительно высмеивали странные привычки персонажей Хантер, которые на протяжении романа рыдают не меньше сорока четырех раз. В конце концов эти две яркие искры веселья надоели тете Кассандре, которая, "устав смеяться, выкликнула: "Сколько можно дурачиться?" — и взмолилась, чтобы они перестали".
Кузины Анна и Фанни познакомились во время визитов Анны в Годмершэм-парк. Судя по дневникам Фанни, они вместе гуляли. "Мы с Анной читали готические романы", пишет она, или "шли бродить по парку, как цыганки. Мы брали корзину с хлебом, сыром и бутылкой воды, книги, шитье, бумагу с карандашом. Мы прекрасно проводили время". У нее было странное представление о цыганах, если она думала, что они занимаются рисованием и шитьем, но можно не сомневаться, что девочки весь день оживленно болтали.
Джейн подбадривала Анну и давала ей профессиональные советы, когда та наполовину в шутку сама стала сочинять роман. "Не следует падать духом", отмечала она, а о медленном развитии действия писала: "Естественность и смысл покрывают многие грехи беспорядочного сюжета". Джейн также напоминала Анне о том, как важна точность. "При первом появлении мистера Портмана не следует называть его "достопочтенным", — отмечала она. — В те времена еще не использовали такое обращение". Она советовала Анне писать о том, что та знает: "Пусть Портманы отправляются в Ирландию, но, поскольку ты ничего не знаешь о тамошних нравах, тебе с ними лучше не ездить". В то же время Джейн хвалила умение Анны замечать нелепость и претенциозность: рассуждение о "безумии здравомыслящих женщин, когда речь заходит о выходе в свет их дочерей, — на вес золота".
Осенью 1809 года семейная драма разразилась уже в реальной жизни. Вопреки желаниям семьи, Анна объявила о помолвке. С учетом круга ее общения, выбор девушки был достаточно предсказуем — еще один хэмпширский священник. Мистер Майкл Терри учился в Сент-Джонс-колледже в Оксфорде и возглавил приход в своей родной деревне Даммер. На первый взгляд это была достойная партия: "Высокий, привлекательный, с хорошими связями и перспективой приятной семейной жизни". Кроме того, Анну неизбежно должны были привлекать "сердечность любви и ее сладкая лесть, в сравнении с пренебрежением и неуважением дома".
Но родители были недовольны и не одобрили выбор девушки. Жених был в два раза старше Анны, которой исполнилось всего шестнадцать. Он был немного застенчив; соседи отзывались о нем как о "бедном неуклюжем Майкле Терри". Джеймс и Мэри Остин отослали Анну в Кент, надеясь, что пребывание в Годмершэм-парке поможет ей образумиться.
Но там Фанни лишь разожгла чувства Анны и с энтузиазмом взяла на себя роль свахи. Она привлекла к делу сестру жениха, и между Хэмпширом и Кентом завязалась активная переписка. "Анна получила письмо от Шарлотты Терри, — сообщала Фанни в своем дневнике, — которая более удовлетворительно объяснила поведение своего брата". Сама Фанни писала тете Кассандре, "объясняя поведение Анны в недавнем происшествии". Наконец, дневник сообщает: "Радость! Радость!" Речь идет о том, что "папа" получил письмо "от дяди Джеймса, и дядя Джеймс согласился на помолвку". Дневник Фанни часто прямо-таки лучится энтузиазмом, и девушка использует слово "крайне" почти так же часто, как энергичная мисс Изабелла Торп ("Я крайне взволнована") из романа Джейн "Нортенгерское аббатство".
Теперь мистеру Майклу Терри было позволено писать Анне, которая с чрезвычайным волнением открывала его письма. Настоящая Остин, она свои чувства выразила в стихах:
Какое счастье замирать
Над каждою строкой,
Начертанной лишь для меня
Любимою рукой.
Но когда мистер Майкл Терри приехал в Годмершэм, чтобы повидаться с Анной, долгожданный возлюбленный вызвал некоторое разочарование. "Встреча была неловкой", — сообщала Фанни. Мистер Терри "выглядел гораздо моложе и был значительно застенчивее, чем я думала. Мне он не нравится, но, если Анна его любит, это не имеет значения". Фанни до такой степени сочувствовала влюбленной паре и была настроена против родителей, что убедила себя дать мистеру Терри еще один шанс. "При близком знакомстве он производит лучшее впечатление, — писала она, — и мне он очень нравится. Мы стараемся как можно чаще оставлять влюбленных наедине".
В конце марта Эдвард Остин отвез свою племянницу Анну, теперь счастливую юную невесту, назад в Стивен-тон. Фанни со свойственной ей горячностью описывала эти события в письме к бывшей гувернантке. "Должно быть, всем интересно знать, что такая чрезвычайно юная особа, как Анна, собирается сделать такой важный шаг", восклицала она, поскольку "Анне не исполнилось 17. Джентльмену уже больше 30, и он священник в Хэмпшире, мистер Терри, очень респектабельный человек".
Возможно, "респектабельность" мистера Терри была кажущейся. А возможно, более привлекательным застенчивого и неловкого священника делало противодействие родителей. Устранив наконец все препятствия, возникавшие перед женихом, Анна нанесла визит своим будущим родственникам, но по возвращении домой решила мистеру Терри отказать.
"Получила письмо от Анны, — сообщала Фанни. — Она действительно хочет разорвать помолвку!!! Что за девушка!!!" Все это было таким волнующим. "Получила письмо от Анны, — писала Фанни через несколько дней. — Все кончено, она больше ничем не связана с мистером Майклом Терри. Боже мой! Что она будет делать дальше?" Вероятно, в Стивентоне испытали облегчение, а Анна поняла, что самое большое разочарование человек испытывает, добившись своего.
