Джейн была рада, что помолвка расстроилась, потому что ее беспокоил ветреный характер Анны. Джейн не щадит племянницу в письмах, адресованных только Кассандре, описывая, что даже в безоблачные времена "ей, похоже, больше всего подходило беспокойное и беспорядочное счастье". Резкость суждений, иногда встречающаяся в дошедших до нас письмах Джейн, помогает объяснить, почему большую их часть Кассандра уничтожила. Немногие захотят, чтобы племянница прочла нелицеприятные суждения о своем характере или о вреде, который Анна, по мнению Джейн, нанесла своей внешности короткой прической: "эта прискорбно обкромсанная голова".
Но Анна по-прежнему очень хотела уехать из Стивентона. Вскоре она снова влюбилась, и снова в хэмпширского священника. Это был младший брат в семье Лефрой: Бен, сын подруги Джейн, покойной мадам Лефрой. У мистера Бена Лефроя имелось большое преимущество — он жил рядом, в Эше, до которого из Стивентона можно было дойти пешком. Однако Джейн не одобряла и второго жениха. Объявление о помолвке, жаловалась она, "появилось без подготовки", хотя "Анна держит нас в постоянном напряжении". Джейн сомневалась, подходят ли они друг другу, поскольку "он не любит общество, а она его обожает". У него "некоторые странности, а она очень непостоянна".
После объявления о помолвке Анна и Бен Лефрой "почти каждый день после полудня" посвящали "прогулкам среди кустарника" в Стивентоне. Это очень раздражало мачеху Анны, Мэри, которая "в жизни не видела пары, так глупо влюбленной". Когда дело дошло до женитьбы, мистер Бен Лефрой проявил удивительное легкомыслие. Ему предложили должность викария, которая обеспечила бы доход молодой семье, однако он отказался. "Должно быть, он безумен", — сделала вывод Джейн. Но ведь "и в Анне часто проглядывает какое-то безумие".
В этих обстоятельствах в семье, к сожалению, произошел раскол. Анна не хотела жить с бабушкой и тетками в Чотоне, а они, в свою очередь, были невысокого мнения о ее женихе. Но несмотря на эти разногласия, Анна всю жизнь будет вспоминать необыкновенно близкие отношения с тетей Джейн в период до и после замужества, когда "разделявшие нас 17 лет, казалось, сократились до 7 — или вообще исчезли". У Анны "вошло в привычку откладывать в памяти какие-то вещи, помня о ней, и говорить себе: "Я расскажу это тете Джейн".
Анна Остин была своенравной, красивой, жизнерадостной, но не всегда благоразумной женщиной. Один из родственников вспоминал, что после выхода романа "Эмма" "многие соседи нашли в описании ее внешности и характера большое сходство с Анной Остин. И действительно, такое сходство было". "Я намерена выбрать героиню, которая не понравится никому, кроме меня самой", — заявила Джейн, создавая образ Эммы Вудхаус. Джейн была права: ее первым читателям не слишком понравилась Эмма, а Фанни Найт ее "не выносила".
Но теперь многие читатели любят Эмму и, вероятно, находят достойной восхищения независимую, творческую, своенравную и похожую на наших современников Анну Остин. Представления Джейн о том, какой должна быть героиня, опередили свое время. Она понимала, что многие не согласятся с приземленной, реалистичной оценкой молодых девушек. "Мы с ним ни в чем не соглашались… относительно романов и героинь", — писала она об одном наивном молодом джентльмене, случайном знакомом. "Я очень уважаю его за желание думать хорошо о юных леди, — продолжала Джейн. — Это признак дружелюбного и деликатного склада ума". Но затем она дает волю сарказму. Одна мысль о "совершенных" юных леди, как мы уже знаем, злила Джейн и вызывала у нее отвращение.
Тем временем Фанни, которая со сладострастным интересом следила за романом кузины, также была готова к любовным приключениям. Вместе со своими подругами, двумя Мэри и Эммой, она считалась одной из самых красивых барышень кентского общества. Все четверо были немного влюблены в джентльмена по имени Джордж Хэттон. Девушки называли его "Юпитером", "Планетой", а иногда "сверкающим объектом". Кассандра, приезжавшая с визитами в Годмершэм, не одобряла такое легкомысленное поведение, и Фанни пришлось выслушать "от тети Кассандры лекцию по астрономии".
Джейн выказывала меньше неодобрения и больше интереса, чем Кассандра, и получала удовольствие от писем Фанни и разговоров о личной жизни, хотя тоже призывала к осторожности. "Ты совершаешь такую же ошибку, что и тысячи женщин до тебя, — предупреждала она. — Он был первым молодым мужчиной, который тебе понравился. Это были чары, самые сильные из всех".
"У нас с тетей Джейн был интересный разговор, — писала Фанни в своем дневнике. — Увы! Увы! Почему мне не хватает твердости?" Тетя Джейн спрашивала о том же. "Кто может угнаться за полетами своей фантазии, за капризами вкуса, за противоречиями чувств?" — вопрошала она. "Мне очень, очень приятно, что мы так близки". "О! — заканчивала свое письмо Джейн. — Какая это будет потеря, когда ты выйдешь замуж".
У Джейн имелся еще один убедительный аргумент, чтобы Фанни не торопилась с замужеством. "Избегая такого раннего материнства, — писала она, — ты сохранишь юность телосложения, духа, фигуры и лица". Вот, например, бывшая подруга Фанни, миссис Хэммонд, "стареет после родов и кормления грудью". Зная стремление Фанни во всем быть первой, Джейн надеялась, что племянница прислушается к этому доводу.
Джейн подробно рассказывает о том, как развивался роман Фанни с ни чем не примечательным молодым человеком. Фанни искала кого-то, достойного настоящего поклонения. "Меня чрезвычайно удивило, что ты пытаешься подстегнуть собственные чувства, заходя в его комнату, — писала Джейн. — Грязная бумага для бритья — это было изысканно! Такая деталь достойна страниц книги. Слишком хороша, чтобы ее не использовать". Джейн почти призналась, что использовала Фанни в качестве прототипа. "Мне действительно не терпится написать что-нибудь о таком чрезвычайно интересном предмете", — признавалась она. Очень скоро Фанни могла прочесть в "Эмме", что Харриет Смит боготворит "огрызок карандаша — самый кончик, где уже нет графита" просто потому, что его отшвырнул ее любимый мистер Элтон.
Кампания Джейн против замужества Фанни прошла успешно. Племянница из Годмершэма останется одинокой до двадцати семи лет, что в то время считалось солидным возрастом. Джейн не удалось отговорить Анну, но все признавали, что ее брак с Беном Лефроем обернулся неудачей. Миссис Остин сочинила для внучки довольно меланхоличное поздравление в стихах:
Блаженства высшего не жди,
Его не сыщешь в этом мире.
Похоже, никто не плясал от радости на церемонии бракосочетания, проходившей в стивентонской церкви 8 ноября 1814 года. "Время года… серый свет ноябрьского утра, проникающий через узкие окна… все это окрасило нашу свадьбу в невеселые тона", — вспоминала одна из приглашенных дам. Анна и Бен поселились в Хендоне, к северу от Лондона; Джейн навестила их и с любопытством осматривала комнату Анны, желая увидеть, какие новые вещи купила племянница. В августе 1815 года супруги переехали в деревенский дом, неподалеку от Чотона. Но, как и боялась Джейн, их с Анной прежняя близость разрушилась. Сочинение романа было заброшено; вскоре у Анны появились дети, которыми были заняты все ее мысли.
