Но и Анна, и Фанни, по всей видимости, выполнили свое предназначение в том смысле, что помогли Джейн изобразить такую богатую и уверенную в себе молодую даму, как Эмма Вудхаус. Анну или Фанни нельзя назвать прототипами Эммы, но своеволие и упрямство придавали новой героине Джейн сходство с Анной. С Фанни ее роднили спокойствие и уверенность — "счастливого нрава, наследница прекрасного имения". Прошло чуть больше года, и 29 марта 1815 года Джейн завершила работу над образом своей самой блестящей героини ("красавица, умница и богачка"). Она подчеркивала, что никогда не "писала с натуры" и не вставляла реальных людей в свои произведения. Как бы то ни было, некоторые персонажи и события реальной жизни нашли отражение в ее книгах.
В 1814 году Джейн не только работала над образом Эммы Вудхаус, но и выпустила в свет "Мэнсфилд-парк". В марте Генри помогал ей вычитывать гранки, и она надеялась, что книга поступит в продажу в апреле. Но из-за обычных задержек Томас Эджертон опубликовал роман только в мае. Объявление в номере "Стар" от 9-го числа гласило, что книга вышла "сегодня". Стоила она 18 шиллингов, и за полгода было продано приблизительно 1250 экземпляров.
Для женщины с личным доходом всего 20 фунтов в год полученные за первое издание "Мэнсфилд-парка" деньги были настоящим богатством. Джейн заработала более 300 фунтов. Однако следует отметить тот прискорбный факт, что до конца жизни она опубликовала еще три романа, но к подобному финансовому успеху даже не приблизилась. Литературные заработки не позволяли Джейн вести такую жизнь, к какой она привыкла. За всю жизнь она заработала всего 668 фунтов. Для сравнения: в 1814 году сельскохозяйственный рабочий мог рассчитывать приблизительно на 40 фунтов в год. Адвокат с доходом около 1500 фунтов в год за шесть месяцев зарабатывал столько, сколько Джейн за всю жизнь.
Но в 1814 году она не могла этого знать. "Первое издание "М. п." продано, — писала она в ноябре. — Генри очень хочет, чтобы я приехала в город" — обсудить второе. Вопрос о втором издании был непростым. "Я очень жадная и хочу получить как можно больше", писала Джейн, но "пока не знаю, готова ли я рискнуть". Проблема была в том, что "люди склонны скорее одалживать и хвалить книги, чем их покупать".
Это несколько разочаровывало — конечно, Джейн любила "похвалу, как и все остальные", но ее привлекал "также денежный приз". Генри хотел, чтобы Джейн приехала в город и обсудила с ним свою дальнейшую карьеру, но настоятельная необходимость "денежного приза" не отменяла докучливых домашних обязанностей, удерживавших ее в Чотоне. Ей "не слишком удобно теперь покидать дом", объясняла Джейн; она не могла поехать в Лондон, чтобы заняться своими делами.
Таким образом, все оставалось под вопросом: поездка в Лондон, второе издание и даже будущие отношения с Томасом Эджертоном. Другие издатели, возможно, не понимавшие, каких трудов Джейн стоило издать первую книгу, считали, что она просто выбрала не того издателя. "Мы особенно заинтересованы в успехе Остин, — писал конкурирующий издатель из "Лонгмен", — и мы искренне сожалеем, что ее работы не встретили такой поддержки, которой мы могли бы желать". Намек был достаточно прозрачен: сотрудники "Лонгмена" полагали, что гораздо лучше справились бы с продвижением романов Джейн.
Джейн раздумывала над новым издателем для "Эммы". Она сотрудничала с Томасом Эджертоном, специализировавшимся на военной литературе, и он ее не вполне устраивал. В марте 1814 года она смогла достаточно надолго отлучиться из Чотона и привезти законченную и переписанную набело рукопись "Эммы" мистеру Эджертону. Издателю роман понравился, и он пожелал выкупить на него права. Но предложенная сумма показалась Джейн недостаточной.
Джейн приняла смелое решение — сменить издателя. Предложение издать ее новую книгу поступило от Джона Мюррея, гораздо более известного в литературных кругах, чем Томас Эджертон. Мюррей уже пару лет следил за писательской карьерой Остин и решил, что пришла пора сделать ход. Джон Мюррей попросил прочесть "Эмму" человека, которому полностью доверял, Уильяма Гиффорда, и тот дал в высшей степени положительный отзыв. "Без сомнения, она будет хорошо продаваться, — заключил Гиффорд. — Об "Эмме" я могу сказать только хорошее. Я был уверен в авторе еще до того, как вы назвали ее". Гиффорд также посоветовал Мюррею попытаться получить права на "Гордость и предубеждение", поскольку Эджертон не слишком хорошо справился со своей задачей. Вероятно, рынок был готов принять новое, более качественное издание романа. "Недавно я вновь перечитал его — очень хорош, — отмечал Гиф-форд, — но ужасно напечатан в некоторых местах, а обилие пунктуации делает его малопонятным".
Джон Мюррей сделал Джейн щедрое предложение — 450 фунтов за "Эмму". Однако оно стало выглядеть менее привлекательным, когда выяснилось, что за эти деньги он хотел также получить права на "Мэнсфилд-парк" и "Чувство и чувствительность". "Конечно, он разбойник, — писала Джейн, — но вежливый… Он расточает больше похвал, чем я ожидала. Забавное письмо".
Она попросила Генри написать издателю от ее имени и выразить недовольство скромностью его предложения. "Условия, которые вы предлагаете, — высокомерно писал он Мюррею, — настолько хуже того, что мы ожидали, что я подумал, что сделал ошибку в арифметических подсчетах". Генри утверждал, что Джон Мюррей сам "выражал удивление", что Эджертон выпустил такие маленькие тиражи "Мэнсфилд-парка" и "Чувства и чувствительности". Почему он не верит в нового автора, которым якобы так восхищается?
Джейн стала старше и мудрее. Она совершила ошибку, продав Томасу Эджертону права на "Гордость и предубеждение" за фиксированную сумму. Теперь она отвергла предложение Джона Мюррея о прямых продажах и решила опубликовать "Эмму" "самостоятельно", на свой страх и риск. Она была готова поднять ставки.
3 ноября Джейн попросила Мюррея о личной встрече — "короткий разговор может сделать больше, чем длительная переписка". Она освободилась не только от Чотона, но также от Генри в роли агента. Она отправилась в Лондон, чтобы заключить сделку самостоятельно.
29
Разъезжая по Лондону
[Я] готова здесь беспрестанно смеяться.
Ведь на самом-то деле у меня маловато оснований разъезжать по Лондону в ландо.
Джейн (1813)
Джейн была уверена в себе, когда осенью 1814 года отправилась в Лондон. Теперь, на четвертом десятке, она гораздо свободнее, чем в юности, когда полностью зависела от семьи, перемещалась по стране и столице. Издатели наперебой предлагали ей свои услуги. У нее были деньги. За ней тянулся шлейф успеха.
Кроме того, путешествовать стало проще и быстрее. Живя в Чотоне, Джейн довольно часто ездила в Лондон к брату Генри. Для поездок в столицу она использовала систему дилижансов и платных дорог, которая делала путешествия по Англии более быстрыми и комфортными, чем в Европе. Например, гость из Франции, Луи Симон, был поражен, что в Англии "поехать из одного города в другой на расстояние 100 или 200 миль можно, заранее не готовясь. Во Франции жители провинции обычно составляют завещание, прежде чем предпринять такое путешествие".
