Неравенство богатства следовало расходящимися траекториями. С 1970-х годов доля частного богатства богатейшего 1 % домохозяйств ненамного изменилась во Франции, Норвегии, Швеции и Великобритании, уменьшилась в Нидерландах и относительно умеренно выросла в Финляндии, сильнее в Австрии и Соединенных Штатах. В США богатство концентрировалось еще стремительнее доходов. Этот процесс особенно выражен среди самых богатых: с конца 1970-х по 2012 год доля «одного процента» среди всего частного богатства почти удвоилась, но среди верхней 0,1 % утроилась, а среди 0,01 % богатейших домохозяйств выросла в пять раз. Это имело радикальные последствия для распределения капитала. В тот же период доля «одного процента» во всем национальном облагаемом налогами капитале приблизительно удвоилась и выросла с одной трети до двух третей. В 2012 году эта группа получала три четверти всех дивидендов и всех облагаемых налогами процентов. Наиболее яркое увеличение касается верхней 0,01 % домохозяйств в этой категории, доля которых в получаемых процентах с капитала выросла в тринадцать раз, с 2,1 % в 1977 году до 27,3 % в 2012 году
[558].
Эти изменения подтолкнули рост неравенства богатства во всем американском обществе: с 2001 по 2010 год коэффициенты Джини распределения чистой стоимости активов выросли с 0,81 до 0,85, а финансовых активов – с 0,85 до 0,87. Хотя распределение дохода с заработка и дохода с капитала стал связанным теснее, для «одного процента» относительная важность дохода с заработка слегка уменьшилась. С 1990-х для верхней группы возросла роль дохода от инвестиций, а снизившиеся налоги увеличили его вклад в доход после налогообложения; большая часть элиты теперь полностью зависит от дохода с инвестиций. С 1991 по 2006 год изменения в прибыли с капитала и дивиденды сыграли критическую роль в повышении неравенства доходов после налогообложения
[559].
Даже если Соединенные Штаты и выделяются на общем фоне, концентрация богатства – в большой степени глобальный феномен. С 1987 по 2013 год богатство сверхбогатых – редкой группы, в которую, согласно определению, входит либо 1 человек на 20 миллионов, либо 1 человек на 100 миллионов, – ежегодно увеличивалось на 6 %, по сравнению с 2 % среднестатистического взрослого обитателя Земли. При этом, по некоторым оценкам, 8 % финансового богатства домохозяйств мира в настоящее время удерживается в офшорах и большая его часть не попадает в статистику. Учитывая, что богатые несравнимо непропорционально занимаются подобной практикой и что процентное соотношение для активов США (4 %) гораздо ниже, чем для Европы (10 %), реальная степень концентрации богатства в формально более эгалитарных европейских странах может оказаться значительно выше, чем об этом свидетельствуют налоговые документы. Элиты развивающихся стран размещают за рубежом еще большую долю своих активов – возможно, как в случае с Россией, до половины национального частного богатства
[560].
* * *
Повсеместный рост неравенства дохода и богатства за последние несколько десятилетий прекрасно укладывается в общую канву повествования первых глав. Многие из рассмотренных в этом разделе переменных тесно связаны с международными отношениями. Глобализация торговли и финансов, мощное средство повышения неравенства, покоится на относительно мирном и стабильном миропорядке того уровня, который обеспечила Британская империя во время первой волны мировой экономической интеграции XIX века; позже она возродилась под эффективной гегемонией США и усилилась к концу холодной войны. Ключевые механизмы выравнивания, такие как юнионизация, государственные интервенции в заработные платы частного сектора и в высшей степени прогрессивные системы налогообложения доходов и богатства впервые проявились в полную силу в контексте глобальной войны, как и полная занятость во время Второй мировой войны и после нее. Противодействующий выравниванию феномен политической поляризации в Соединенных Штатах быстро угас вслед за Великой депрессией и во время Второй мировой войны. Хотя продолжающиеся технологические изменения являются данностью, противодействующая им сила в виде образования в большой степени является вопросом государственной политики. В последнем анализе рассматривалось, как стоящие за увеличением неравенства на протяжении последних нескольких десятилетий силы отражают эволюцию отношений между государствами и глобальной безопасности, начиная с «Великой компрессии»: после того как насильственные потрясения разрушили глобальную сеть обмена, упрочили социальную солидарность и политическую сплоченность и способствовали принятию агрессивной фискальной политики, их влияние угасло и сдерживающие механизмы на пути расслоения доходов и концентрации богатства стали ослабевать
[561].
Глава 16
Что готовит будущее?
Под давлением
