Самое крупное восстание в Западной Европе – Крестьянская война 1524–1525 годов, – охватившее большую часть южной Германии, также было вызвано стремлением крестьян сохранить свои достижения, возникшие после чумы, и нежеланием мириться с правами феодалов и захватом общинных земель; настроения повстанцев подогревались распространением антиавторитарных идей. Но хотя крестьянские войска и штурмовали замки и захватывали монастыри, их устремления были далеки от общего выравнивания. Ключевыми требованиями были сокращение налогов и ограничение или отмена феодальных повинностей и крепостного права. Радикальные утопические идеи, вроде призывов Михаэля Гайсмайра отменить все различия в статусе и национализировать поместья и шахты, оставались маргинальными. Разгром был впечатляющим и кровавым, в серии сражений предположительно погибло 100 000 крестьян, а репрессии продолжились и после разгрома. Как это часто бывало, реакция элиты оказалась гораздо более жестокой, чем действия самих крестьян
[337].
Подобных примеров можно привести множество. В 1278 году Болгария ненадолго оказалась под властью «крестьянского царя», бывшего свинопаса Ивайло, который смог мобилизовать крестьян против грабивших страну монголо-татарских отрядов, а затем сверг царя Константина. Однако, вопреки марксистским толкованиям этого восстания, современные исследователи не обнаружили
никаких признаков того, что он или его последователи протестовали против социальной несправедливости или добивались какой-либо социальной реформы.
В любом случае на троне Ивайло продержался только год.
В 1670–1671 годах Степан Разин, предводитель крупного крестьянского восстания на юге России при поддержке казаков, делал громкие заявления, в том числе призывал наказать всю титулованную знать, отменить звания и привилегии и установить равенство по казацкому образцу. Восстание закончилось кровавым разгромом. То же верно и в отношении восстания под руководством Роберта Кетта в Англии в 1549 году – оно было направлено против практики огораживания земель, подрывающей уклад крестьян; восстания казаков в России 1773–1775 годов, вызванного главным образом усилением крепостного права; Саксонского восстания (1790), пытавшегося оспорить право знати охотиться на крестьянских полях и тем самым разорять их; Галицийского восстания 1846 года, направленного против феодальных повинностей; а также Малабарского восстания в Индии в 1921 году, которое также началось в ответ на расширение прав помещиков
[338].
Благодаря современным попыткам внести порядок в эти часто хаотичные события удалось выявить отдельные распространенные мотивы и движущие силы восстаний. В эпоху позднего Средневековья в Италии, Франции и Фландрии прямые противостояния крестьян с помещиками случались редко; более распространенными были политически мотивированные выступления, и их причиной часто становились фискальные злоупотребления. Изменения сложившегося порядка после Черной смерти породили восстания второй половины XIV века. Восстания XVI столетия были направлены против возрождения крепостного права. В XVII веке крестьяне сопротивлялись расширению прямых налогов, которые ударяли по деревне сильнее, чем по городу. И, наконец, в конце XVIII столетия крестьянские восстания многим обязаны распространившимся настроениям о том, что с сохранившимися крепостными порядками давно пора покончить.
Крестьянские восстания часто начинались с бунта против налогов, включая Фламандское восстание 1323–1328 годов, восстание Уота Тайлера в Англии в 1381 году, «Гарель» в Руане в 1382 году, Трансильванское крестьянское восстание в 1437 году, восстание «Бедного Конрада» в Вюртемберге в 1514 году, Словенское крестьянское восстание 1515 года, восстание Дакке в 1542–1543 годах в Швеции, «Дубинная война» в Финляндии 1595–1596 годов, четыре восстания кроканов во Франции с 1594 по 1707 годы, Швейцарская крестьянская война 1653 года, восстание «Белого лотоса» в Китае с 1794 по 1804 год, Палестинское восстание крестьян 1834 года, крестьянское восстание «Имсул» в Корее в 1862 году, первые стадии крестьянского бунта в Румынии 1906–1907 годов, а также Тамбовское антисоветское восстание 1920–1921 годов. Это было существенным элементом Крестьянской войны в Германии 1524–1525 годов, и то же верно в отношении крупных восстаний во Франции, России и Китае в XVII веке. Этот список далеко не полон
[339].
Как и в Средневековье, в начале современного периода крестьянские бунты и восстания редко оказывали сколько-нибудь значимый эффект на распределение доходов и богатства. Крестьянская война в Германии позволила крестьянам добиться некоторых уступок, оказавшихся полезными в долгой перспективе тем, что они сдерживали распространение так называемого второго крепостничества, – и эти меры защиты отличили жителей южной Германии от обитателей севера и востока, не присоединившихся к восстанию. Швейцарская крестьянская война 1653 года более непосредственно привела к снижению налогов и освобождению от долгов. Хотя подобные примеры и заставляют предположить, что временами насилие имеет какое-то влияние, общая картина тем не менее остается ясной: в досовременных условиях крестьянскими бунтами невозможно было достичь более значительного выравнивания. Тут имеют значение как цели, так и возможности. Как выразился Ив-Мари Берсе,
очень немногие восстания были успешны в том отношении, что захватывали власть полностью; на деле многие даже не ставили себе такой цели.
И в самом деле, чем ближе они подходили к такому результату, как, по некоторым предположениям, случилось во время Фламандского восстания 1320-х годов, тем более кровавой оказывалась реакция
[340].
«Да здравствует народ и смерть волкам»: восстания в городах и городах-государствах
То, что верно в отношении крестьянских восстаний, еще более верно в отношении восстаний городских. На протяжении большей части истории города располагались посреди обширной сельской местности с гораздо более многочисленным населением. Эта местность служила источником войск, оружия и ресурсов для правителей и представителей знати, которые могли, в свою очередь, склонять бунтующие города к покорности. Кровавый разгром Парижской коммуны 1871 года – лишь один относительно недавний пример. Если восстание в городе и имело какие-то шансы на успех, то только в самоуправляемых городах-государствах, элиты которых не были готовы воспользоваться внешними средствами подавления.
В Главе 6 Древняя Греция служила ранним примером военной массовой мобилизации и сопутствующего ей эгалитаризма. Отсюда возникает вопрос: могли ли в такой среде заодно возникать революционные движения, нацеленные на достижение всеобщего равенства? В пьесах и утопических текстах определенно проскальзывают такие радикальные мысли. В комедии Аристофана «Женщины в народном собрании», поставленной в Афинах в 392 году до н. э., афинские женщины отменяют частную собственность и семью, объявляя равенство для всех. Четыре года спустя в комедии «Плутос» изображается, как отбирают богатство у недостойных владельцев. Платон в своей «Республике» высказывал озабоченность тем, что существуют «не одно, но два государства, одно для бедных, а другое для богатых», и в своих поздних «Законах» он размышляет над тем, чтобы отношение неземельного богатства самых богатых и самых бедных граждан не превышало пропорции 4 к 1. Другие утописты пошли еще дальше: Эвгемер, автор начала III века, описывает остров Панхея, обитатели которого не имели частной собственности, кроме домов и садов, и получали примерно равные доходы. Ямбул, живший позже в том же столетии, описывал Остров Солнца, на котором полностью отсутствовали частная собственность и институт брака и где царили всеобщее равенство и, как следствие, счастье
[341].
