Глава 2. Что же довело вас до такого состояния? Моя падчерица!
Когда после моей злой шутки прибежала растрепанная, запыхавшаяся мачеха, я убедилась, что свои вложения, особенно золотом, она ценит.
«Значит, морить голодом пока не будет», — это уже необычайно радовало.
Ночь кое-как промаялась, а рано утром, едва ли не с рассветом, вновь заявилась Аурила. Изможденная, но решительная, и начала нудеть:
— Как бы там ни было, еще есть время облагородить такую образину, как ты! Живо одевайся…
Я, конечно, не писаная красавица, но уж точно не уродина и не хуже мачехи и ее дочери, а что касается моей, нестандартной для этого мира фигуры, то вот как раз ее двое слуг пялились на меня, захлебываясь слюнями. Может, Аурила из-за склочного характера изводила меня предвзятым отношением, влиявшим на настоящую восемнадцатилетнюю леди Кризель, однако мне было двадцать три! Я не глупая, податливая дурочка, чтобы воспринимать слова злобной женщины серьезно. И все же ее гадкие замечания обижали, и мне во что бы то ни стало хотелось доказать ей, что я смогу обратить на себя внимание Олистера. Мне не нужен был принц в прямом смысле, но если есть шанс, и он — красивый, богатый, классный — почему бы не побороться? Поэтому решила стараться изо всех сил.
Как только мачеха ушла, вошла служанка. При виде фарфоровой чашечки с отваром, у меня осунулось лицо.
— Не расстраивайтесь, леди Кризель, — прошептала девушка и достала из-под беленького передника ломоть хлеба с сыром. — Только ешьте скорее, иначе… — она замерла, увидев, как я, будто хомяк, уминаю угощение.
— Фама пофиди… три дня говодная… ифе не так есть… будеф! — жуя, оправдывалась я. И только когда прикусила палец, поняла, что все — дальше снова пост. С жалостью посмотрела на служанку, на платье в ее руках… и поняла, что пока доберусь до принца — придется столько всего вытерпеть!
Пытаясь затянуть на мне корсет, служанка взмокла от усилий. Я пищала, умирая от нехватки воздуха, но она продолжала упираться ногой в мой зад и тянуть шнуровку.
— Не голодом уморить, так задушить решили?! — шептала я на последнем издыхании.
— Всевидящий с вами, леди Кризель! Я же не на шее тяну!
— Утянуть меня в два раза — тоже жестокая экзекуция!
— Если не утяну — ваша мачеха позовет Урла и Красела, и все равно утянет. Только ваша девичья честь пострадает!
Я бы возмутилась, да вздохнуть не могла.
Служанка долго боролась за мою осиную талию, но так и не смогла достичь желаемого результата, а поскольку возились мы долго, Аурила пришла посмотреть: в чем дело. Увидев мою грудь, выпирающую из корсета, схватилась за голову.
— Милая падчерица, — обратилась, шипя обманчиво ласковым голосом, — а ты уверена, что в лесу у бедной женщины съела всего пару ягод? Подозреваю, что сожрала два ведра, объела несчастную старуху и лишила всех запасов! Я бы на ее месте… — при служанке — свидетельнице мачеха не рискнула угрожать, а яростно бросилась той на помощь.
— Тяни! Ну же, Свельда! Сильнее!
У меня потемнело в глазах, закружилась голова. Обрадовавшись на миг, что теперь хотя бы знаю имя девушки, издала умирающий хрип и покачнулась. Мачеха махнула рукой и в отчаянии прислонилась спиной к стене.
— Что же делать?! — всхлипывала она, вытирая слезы. — Королевский указ игнорировать нельзя, но я впервые не знаю, как быть. Ты не влезешь ни в одно платье! Если даже попытаться из двух перешить — не хватит ткани, а если из трех — опозоримся. И моя девочка — моя Августа не сможет рассчитывать на приличную партию!
— Так, может, не поедем? — с надеждой спросила я. Если предстоит всю жизнь носить такие платья — на фиг мне все это надо? Я жить хочу, а не умереть на балу, на руках Олистера.
— Нельзя не ехать! — вышла из себя мачеха. — Я не хочу оказаться на плахе за измену! Но и в описании невест ты указана как девица хрупкого сложения! А если нас заподозрят в обмане? — она побледнела. Нехорошо стало и мне. — Поэтому оставшееся время молись, не ешь, хоть обратно в чащу к ведьме ползи, но ты должна стать прежней!
«Угу, как же! Уже ползу! — огрызнулась я. — Твоей девочке Августе надо — пускай и идет в чащу, и ищет сказочную ведьму. Но думаю, кроме волков, вряд ли кого-то там найдет».
Пока я пыталась судорожно вздохнуть, вернулась мачеха с сомнительным нарядом. От него резко пахло, чтобы моль не поточила ткань. А судя по фасону, сильно отличавшемуся от одежд Аурилы, оно пролежало в сундуке не менее ста лет. Кроме того прежняя хозяйка наряда была такой же ширины, как я, однако ниже меня почти на локоть. Поэтому из-под платья виднелись мои нижние юбки.
Аурила закрыла глаза и истерично зашептала:
— Утром приедет Меркрас. Быть может, он, что-нибудь придумает?! — запас ее терпения истощился, и она удалилась, оставив на столе толстую книгу.
Хорошо, что ушла! Потому что в этих доспехах невозможно даже стоять — не то, чтобы нормально сесть. И у меня появилось непреодолимое желание — сделать мачехе больно книжкой под пафосным названием «Наставления благородным леди».
Сесть не получалось, поэтому, взяв книгу в руки, плашмя упала на кровать. Кое-как подбив тощую, замызганную подушку под голову, раскрыла увесистое сочинение. Оглядев оглавление, нашла главу об омовении.
«…Каждая леди должна следить за свежестью дыхания, тела и чистотой нижних рубашек и юбок…»
«Изумительное открытие! — разозлилась я. — Напомнить, что ли, грымзе, что она забыла важную заповедь леди? Нет, пока рано права качать. Я и так слишком странной кажусь».
Пролистав книгу, не нашла ничего особенно полезного. Элементарные вещи знала и так, а что касается этикета, светских обращений и церемоний — запуталась сразу же и не стала забивать голову.
Меркрас, увидевший меня в таком наряде, проглотил язык. А как иначе он мог отреагировать, если я была в местной мини юбке и нереальными бледно-розовыми волосами, что покрасила перед самым отбытием в этот мир. Да еще грудь, приподнятая корсетом, стала невероятно соблазнительной. Судя по его заблестевшим глазам, мой вид мага шокировал, но понравился.
— Леди Кризель, — его бархатный голос звучал певуче, — извольте спуститься и отобедать с нами.
Я от радости засучила ногами, пытаясь встать с постели, но, если бы не помощь Меркраса, упала бы с кровати и продолжала так лежать, потому что железные пластины внутри корсета не позволяли ни согнуться, ни вздохнуть.
Кое-как отряхнув юбки и придав осанке горделивость — подала ему руку и начала спускаться в трапезную. Я уже дрожала от нетерпения, предвкушая, как поем, однако наметилось еще одно издевательство: служанки неторопливо, чинно раскладывали махонькими порциями еду на тарелки, а я раскачивала ногами и едва сдерживалась, чтобы не наброситься и не отобрать у них кастрюльки! Только легкий пинок мага под столом помог прийти в себя. Хотя, еще бы немного, — и я бы за себя не ручалась.
