На четвертый день мне стало гораздо лучше. Я пытался заниматься, но быстро уставал, клонило в сон.
Но как только голова касалась подушки — сонливость исчезала. Садился — снова находила… Измаявшись, убедился — лучше просто лежать и смотреть к окно на клочок хмурого неба с низкими, густыми тучами. Так быстрее засыпаю, а когда просыпаюсь, хотя бы проходит головокружение.
Магистр Лужо заходила каждый вечер, приносила сдобные булочки и варенье, но я радовался ее визитам не из-за них.
— Как себя чувствуешь, Сидерик?
— Благодарю, мадам Лужо, хорошо.
— А почему ты, несносный мальчишка, не рассказал мне о случае в павильонах?
— Ну, я же мальчишка, — ответил, смущаясь. — Вот если бы был девчонкой с косичками, вам бы первой рассказал.
Мадам улыбнулась. Наверно, представила меня с косичками.
— Если в будущем что-то подобное случится — сразу ко мне.
— Хорошо, мадам, — покладисто ответил, решив не спорить, но молча поступать по-своему.
— Сидерик, Сидерик, — покачала головой она. — Вечером Мьель занесет тебе снадобье. Я лично готовила, так что пей и не отказывайся.
— Мне неловко, мадам. Мадам Пуасси говорит, что вы готовите снадобья для самой императорской семьи.
А я отвлекаю вас.
— Только попробуй отказаться! — пригрозила она пальцем и ушла, пообещав зайти позже.
Проявляла заботу и мадам Пуасси, но мне очень хотелось, чтобы снова пришел магистр Митар. Поэтому когда дверь распахнулась, и он уверенно, как вихрь, вошел в комнату, я не сдержал улыбки.
— Неужели хоть кто-то рад визиту инквизитора? — хмыкнул он привычно и покосился на мою узкую, хлипкую кровать. А я подтянул ноги, чтобы показать, что совершенно не против, если он сядет.
— Вы не злой, — почему-то ответил. Просто кивнуть и подтвердить, что да, очень рад — постеснялся. Но магистр вдруг взглянул на меня проницательно, до дрожи и тихо произнес:
— Нет, Сидерик. Я опасный, жестокий человек, особенно если почувствую колдовство. Тогда я не остановлюсь ни перед чем и выловлю эту мерзость, даже если придется делать суровые вещи.
— А насколько суровые? — задумчиво спросил, не отводя глаз.
— Дорастешь до третьего сезона обучения — расскажу на лекциях.
— Не хотите меня пугать? — я насупился. Снова мне указывали, что я еще недоросль.
— Вопет, нос утри. A-то гляди, разрыдаешься.
Радость от встречи сменилась грустью. Я подтянул одеяло выше, и магистр поддел:
— Забота двух добрых женщин тебя вконец изнежит. Тебе, Вопет, нужно привыкать к мужскому общению.
— Я не плакса, — пробурчал, пытаясь взять себя в руки. А потом вспомнил: — У меня еще яблоки есть.
Хотите?
— Подкуп инквизитора? — магистр приподнял бровь и ехидно улыбнулся.
— Нет. Просто подумал, что обмен яблок на совместный обед весьма неплох.
— Напрашиваешься? Тогда одевайся и пошли. Яблоками будем закусывать позже — после обеда…
Меня упрашивать не надо. Тут же спустил из-под одеяла ноги и… — услышал вздох инквизитора.
— Похоже, до сегодняшнего дня ты, Вопет, только яблоками да воздухом и питался. Потому что садовые червяки толще, чем твои ноги. А это точно ты пнул Ференделя?
— Не пнул, а нечаянно наступил.
— Значит, все же ты… — задумчиво протянул он. — Пошли, по дороге расскажешь.
— Что?
— Все…
Пока спешил за инквизитором, ступавшим широкими мужскими шагами, запыхался. Не то, чтобы я был совсем хилый, но сейчас чувствовал слабость. Магистр замедлил шаг, чтобы я успевал за ним, однако это привлекло внимание проходивших студиозов.
— Можешь отвечать им, что я тебя допрашиваю, но ты не сдаешься, поэтому от тебя не отстаю.
— А вы и вправду будете допрашивать?
— А будет ли толк? Однако, надеюсь, хотя бы расскажешь, как удалось удрать от лесной шайки, — Митар обернулся и окинул меня насмешливым взглядом, но не злым. — Или будешь рассказывать, как героически разогнал толпу разбойников?
— Если хотя бы один из них знал, что бегу за ними, потому что не знаю дороги, я бы ноги не унес.
— А ты бежал за ними?!
— Ага. Но это вышло случайно!
— А с Ивет вышло случайно?
— Что? — остолбенел я.
— С Ивет вышло случайно? — он повторил вопрос и вперился в меня немигающими глазищами. И я так растерялся, что вместо ответа пожал плечом. Но мгновения хватило, чтобы сообразить про опасность.
— Откуда же мне знать? — ответил медленно и настороженно.
— То есть утверждаешь, что ничего не помнишь?
— Помню, как очнулся в лесу из-за капли, шлепнувшейся на лоб. Вокруг темно и деревья, и я не знаю, куда идти… — я врал, не отводя глаз. Хотя почему же врал? Отвечал честно, просто в рассказе пропустил небольшой кусок.
— Хорошо. Но надеюсь, что все-таки вспомнишь, как оказался в развалинах… — да, инквизитор давил, а я лгал. Пока лишь самую малость, но стало так противно, будто я проглотил гадость.
В его комнате уже стояла еда в больших плошках, накрытых крышками и полотенцами.
— Заходи и садись. Сейчас посмотрим, чем кухарки нас порадовали, — пробурчал он, и я заподозрил, что сегодня инквизитор не в духе. Не знаю почему, но показалось, что он чем взволнован. Из-за этого раздражен, въедлив и колюч, хотя старается сдерживаться.
— Вы сегодня не в духе. Что-то случилось?
— Поем — возможно, подобрею. Но не обещаю… — ответил магистр, хлопоча за столом. В такой непривычной атмосфере за ним наблюдать было очень и очень интересно.
«Да, суровый, особенно когда голодный!» — подумал, наблюдая, как напряженный инквизитор шумно жует.
И почему-то подумалось, что этот огромный человек, с хорошим нюхом, докопается до истины, а потом вот так же пережует и меня…
— Ешь! — шикнул он. — A-то, как девица, ломаешься!
Оскорбленный сравнением, я задрал нос и взял ложку в руки…
Суп, простой, но наваристый, был вкусным. Но я старался есть аккуратно, чтобы не заляпать белоснежную, льняную скатерть, покрывавшую круглый, чайный столик. Он был маленьким, поэтому инквизитор сидел почти рядом, напротив, и мне невольно приходилось смотреть на него.
Съев суп и перейдя к рагу, магистр стал менее раздражительным, зато более задумчивым. Погрузился в размышления и молчал, а я не отвлекал и просто наблюдал, как он хмурился, сердится, приподнимает в недоумении бровь, а затем, на его сосредоточенном лице проскользнула грусть…
«Интересно, из-за чего могут печалиться такие суровые инквизиторы?» — мне он казался каким-то невообразимо мужественным, сильным, совсем не таким, как я.
