«Какой дурак позволил этому храниться в академической библиотеке?!» — разозлился Митар.
… Обретение удачи, наведение любовных чар…
Не к месту ему вспомнилась история, рассказанная кем-то из сослуживцев, как горе-колдунья провела подобный ритуал и приготовила зелье. Однако вино с подлитым снадобьем, кроме заветного смазливого купца, отведали беззубый старик, обрюзгший толстяк, сутулый подмастерье и лысый мясник. Под действием колдовства и выпитого хмеля, они вцепились в нее и чуть не разорвали на куски. А когда, едва вырвавшаяся женщина, в порыве ярости бросила, что ни с кем из них никуда не поедет, порешили разделить ее по-честному. Благо, у мясника хватило сноровки. Так и разъехались путники из постоялого двора каждый со своей частью.
«М-да! Эти, небось, тоже привораживали…» — подумал он и начал вчитываться в описание, однако не подошло.
…Обретение невидимости, способности летать…
На каждой странице содержались знаки и схемы, а кругов не было. Он бы пролистал дальше, если бы глаз случайно не зацепился за заглавие, связанное с подчинением воли.
«Да вряд ли! — подумал. Однако вчитался и замер. Описание обряда начиналось со слов: «Поместите жертву в круг…»
Вспомнились слова Дореля, что Дэлинея вернулась испачканная, и холодок пробежал по его спине.
Превозмогая себя, дочитал до конца. Описание ритуала походило на то, что рассказал Вопет. А после уточнения, что потребуется красная краска для нанесения знаков из смеси муравьиной пыли и других трав, сомнений не осталось.
«Ладно, Сонеза нашла книгу и уговорила Викрибера помочь подчинить строптивую Сьези, — попробовал рассуждать, исходя из новых сведений. — Но обряд не получился. Дэлинея в ярости или, защищаясь, убила Сонезу и подставила Вопета, который от сильного удара по голове потерял память. Тогда выходит — она их била, а Викрибер стоял и смотрел, как с обоими расправляется? А позже отомстила и ему — предателю… Логично. Однако не проще было бы обвинить Сонезу в колдовстве, чем совершать убийство? Да и как убила, если на теле нет ран?
Или Викрибер передумал, убил Сонезу, додумался подставить Вопета, а потом Дэлинея все равно отомстила ему. Но и тут проще было обвинить его в убийстве и не ввязываться во все это. Или так возненавидела их, что решила мстить лично? Но так хотя бы можно объяснить перемены в ее поведении.
А чтобы не вызывать подозрений, всем рассказывает, что Сонеза лучшая подруга… Тоже логично!
Или обряд свершился неудачно, и Сонеза умерла? А Вопет случайно подвернулся, и на него решили свалить ее смерть? Да, что ж такое?! — психанул Митар. Только свыкся, что Сьези ведьма, а тут выясняется, что она жертва с поводом для мести. — О-о!» — взвыл и схватился за голову. Сделал неудачный шаг назад, толкнул спиной полку, и ему на голову посыпались книги…
— Эй! Тише! — окликнул Одель.
Извинившись за несдержанность, Митар покинул зал. Предстояло возвращаться в академию, где наверняка ждал Вопет.
Обратно тоже пошел пешком.
«Или же они обе хотели подчинить Викрибера: чтобы от Дэлинеи отстал и слушался Сонезы?»
Как ни крутил головоломку — не сходилось то одно, то другое. В растерянных чувствах, уставший и голодный, поднялся на свой этаж, свернул и замер: на сумке, прислонившись спиной к стене, сидел Вопет.
«Ну, юнец!» — хмыкнул Митар раздраженно, но на душе потеплело.
— Вопет, ты часом еще подробностей не вспомнил? — от оклика мальчишка подпрыгнул. — В обморок не падай. Возиться с тобой нет сил.
— Нет. Плохо выглядите.
Айтен ввалился в комнату, скинул у порога сапоги и упал на кровать, которая под его весом жалобно заскрипела.
— Чего пришел?
— Вам же плохо одному.
— Замолкни!
Он и замолк, однако начал расстегивать куртку… И Митар с удивлением наблюдал, как Вопет достал из-за пазухи сверток, положил на стол, подошел к буфету и взял тарелку. Потом развернул ткань, переложил кусок пирога на нее и сдержанно произнес:
— Вот. Держите.
— Ха! — только и смог выдать Айтен. — Выслужиться решил?
— Нет. На вас хмурого посмотреть, — с каплей иронии парировал гость и на всякий случай отступил на шаг.
Пока изумленный Митар ел, Сидерик прикорнул на стуле, скрестил ноги и, ежась от прохлады, из последних сил боролся с зевотой.
— Там тапки, — махнул рукой под кровать инквизитор, — одевай, иначе простынешь.
Вопет подошел, сунул руку под кровать и как завизжит.
— A-а! Паук! Па-у-ук! — и заскакал по комнате, пытаясь смахнуть его с себя.
— Недоумок! — зарычал Митар, едва не подавившийся от неожиданного вопля. — Пауков не видел?!
После его рыка Сидерик остановился, отвернулся и заплакал.
«Совсем как девчонка», — раздраженно отметил Айтен. Долго не мог уснуть, раздумывая обо всем, поэтому проснулся разбитым и злым.
«Без внимания свободный доступ к колдовским книгам не оставлю! Сегодня же, сейчас же пойду и напишу записку Святейшеству!» — соскочил с постели и бросился одеваться.
— Вы, куда?! Еще же рано? — пробормотал сонный Вопет.
— Дела! — бросил напоследок и хлопнул дверью.
Голодный, злой и не выспавшийся, влетел в вестибюль Инквизиторской Палаты, готовый биться за полный запрет подобных книг.
«Это же безобразие! Позволять студиозам совать глупые носы в паскудные книги!» — перед тем, как подать прошение секретарю его Святейшества, решил еще раз наведаться в библиотеку и узнать, часто ли делаются копии и не слышал ли Одель о подобных случаях халатности.
— Эй, Митар, я вот что вспомнил! — возбужденно встретил его близорукий библиотекарь. — Забыл сказать: если инквизиторский писчий делает копию фолианта — на последней странице оригинала и копии обязательно ставит имя, дату и пояснение!»
Раздраженный Айтен встрепенулся и зашипел:
— И что за мерзавец оставил там подпись?
— О.У. Коэр, — сейчас плутоватая улыбка Оделя казалась инквизитору неуместной и выводила из себя. — Кстати, это уважаемый человек!
— Как увижу — вот я его «уважу»! Где его найти?
— Удивишься, но в правом крыле жилого корпуса. Только сначала расспроси, а «уважай» после!
— Обязательно!
Не разбирая дороги, Айтен несся к кабинету О.У. Коэра. А когда нашел искомую дверь — ввалился без стука.
— Я за-анят! — прогнусавил старческий, дребезжащий голос.
— А я нет! — огрызнулся инквизитор, подходя к огромному столу у окна, заставленному книгами, бумагами, свитками, чернильницами.
— Если та-ак невте-ерпеж, са-ади-итесь! — щуплый старичок, сухой и сморщенный, смотрел на Митара озорными карими глазами. — Неуже-ели би-ить пришли-и?
