Глядя на исходный список вождей троянского войска (собственно троянцев и их союзников из близлежащих стран), мы видим, что практически все они убиты в сражениях. При этом к прежним союзникам добавляются новые, а старые, как мы знаем из «Илиады», иногда получают подкрепления.
Неполнота списка полководцев побуждает нас предположить, что союзники далеко не всегда были обезглавлены, если погибал полководец, имя которого нам известно. То есть, союзники продолжали защищать Трою. Кроме того, о судьбе ряда полководцев нам ничего не известно. Они упоминаются в «Илиаде» лишь однажды, и не числятся среди убитых ахейскими героями.
Состав троянского войска
Прибывшие позднее
Мы также вправе предположить, что позднее прибывшие союзники были достаточно подготовлены, ибо их возглавляли не просто полководцы, но цари. И даже если царь погибал, его войско мог возглавить сподвижник или наследник царской власти.
Детали нам неизвестны. В «Одиссее» из прежних соперников ахейцев поминаются лишь киконы, которые нанесли поражение воинам Одиссея, ограбившего их город на фракийском побережье. Это означает, что падением Трои киконы вовсе не были сломлены, и мобилизация войска под Трою их серьезно не ослабила и не сломила их воинского духа.
Отметим три фактора к исходу Троянской войны: разрушение Трои (в результате пожара), уничтожение практический всей верхушки троянской знати во главе с Приамом и его многочисленными сыновьями, наличие многочисленных союзников, остававшихся на территории Троады и (скорее всего), изгнавших ахейцев, лишив их славы победителей, а также большей части военной добычи. Поскольку Троя не раз восстанавливалась после пожара (о чем свидетельствуют данные археологии), то священный участок земли пустым не остался. Просто здесь сменилась власть — восстанавливала город другая династия. Какая же?
Посмотрим на претендентов.
Отдаленные властители земли эфиопов не подходят — слишком далек был бы их путь к новой колонии. Амазонки тоже явно не подходят — не только по аналогичной причине, но и потому, что их порядок управления явно не был бы принят оставшимся населением Троады.
Может быть, ближайшие к троянцам дарданцы во главе с единственным выжившим в войне героем «Илиады» — воевавшим за Трою Энеем? По преданию Эней покинул Трою до ее захвата ахейцами. И последующая традиция однозначно не локализует его пребывания. Даже если Эней какое-то время правил Троей, то потом он либо был изгнан (его отношения с Приамом были небезоблачны, и это могло сказаться на отношении к герою троянцев и других союзников), либо по своей воле переселился в другие места — скорее всего, в Италию.
Ликийцы? Они были, может быть, самыми последовательными сторонниками троянцев, ибо с самого начала прибыли на защиту Трои во главе с царем Сарпедоном, после которого командование ликийцами осуществлял Главк — вплоть до его гибели уже в самом конце войны. Это означает, что ликийцы были потрепаны этой войной не меньше троянцев, и вряд ли смогли бы конкурировать с другими союзниками.
То же самое можно сказать о мисийцах, которые стали первой жертвой агрессии ахейского войска. Да и между собой были в разладе — некоторые из них поддерживали ахейское войско продовольствием.
Можно сказать, что территориально близкие троянцам союзники понесли большие потери в этой войне, а также были сильно разорены локальными походами ахейцев, в которых особенно отличился Ахилл. Удаленные союзники не могли претендовать на Трою. Остаются фракийцы, которые самым активным образом участвовали в войне, но при этом сохранили свою страну неприкосновенной, поскольку она оставалась за Геллеспонтом, а также потому, что заселяли не только побережье, но и материк.
Одно из фракийских племен, участвовавших в изгнании ахейцев, вполне могло взять на себя роль гегемона в Трое. Именно поэтому последующая традиция оказалась достаточно бедной: фракийцы не входили в круг цивилизованных народов, сближавших культуру микенской Греции и Троады и ее ближайших соседей.
На гегемонию фракийцев в Троаде указывает заселение ими Мисии во времена Геродота, а также на распространение традиционного головного убора фракийцев во Фригии — он получил название «фригийский колпак». Форма колпака (войлочной шапки) может быть объяснена попыткой имитировать троянский шлем — высокий «талос», поднимавшийся над шлемом гребень из конского волоса. Имитация формы шлема достигалась тем, что в войлочный колпак, в его островерхую часть, заправлялись длинные волосы, заколотые на затылке. Фригийские шлемы в упрощенной форме постепенно распространились и доминировали в Элладе в завершающий период ее независимой истории.
Между фракийцами Гомера и фракийцами Геродота — огромный промежуток времени, но при этом все характеристики остаются прежними: территория обитания, многочисленность и многоплеменность. Дорийцы, столь сильно изменившие этнический ландшафт микенской Греции, как минимум соседствовали с фракийцами, примыкая к Фракии в северной части материковой Греции. И участие фракийцев в разгроме пелопонесских царств несложно представить. Таким образом, нашествие дорийцев, состоявшееся вскоре после Троянской войны, оказалось своеобразным реваншем Трои, но уже под водительством героев других народов.
Ахилл и Приам
Реконструкция летописной составляющей «Илиады» требует устранения всякой театральности, которая явно относится к более поздним временам и создает повествовательную основу последующего драматического искусства — греческой трагедии. Поэтому всякий психологизм, всякая неоднозначность характеров героев должна быть объяснена как литературный прием, приближающий летопись отдаленных событий к реалиям постмикенской Греции.
Одна из самых драматических сцен «Илиады» — встреча Приама и Ахилла по поводу выкупа тела Гектора. Оба рыдают, печалуясь каждый о своем. Глядя на Приама, Ахилл вспоминает своего давно покинутого отца, а с ним — и сына; слушая его мольбу — конечное же, и Патрокла. Приам же плачет о своих детях, убитых Ахиллом. И целует руки убийцы в надежде смягчить его сердце и получить в обмен на богатства тело Гектора.
Театральность этой сцены очевидна. Эпос требует совсем другого — цельности и невозмутимости натуры героев. Ахилл, выступая как жестокий и алчный персонаж «Илиады», не может проявлять добросердечия. И на это указывает обсуждение его характера среди богов — также позднее напластование на изначальную летопись, но содержащее все еще целостный образ героя. Аполлон говорит, что нет справедливости в сердце Ахилла, и разум его негибок. Он «погубил в себе жалость, и стыд потерял». Что же касается показных страданий, которые каждое утро демонстрирует Ахилл, оплакивая Патрокла, этот спектакль в речи Аполлона оценивается как нечто неестественное, поскольку есть пределы для скорби даже после потери близких родственников.
