Приам молит Ахилла отдать тело Гектора
Боги, стоящие за Ахилла, не опровергают этой характеристики. Да и сам Ахилл в сцене с Приамом после рыданий вдруг объявляет, что пора вкусить пищу. И припоминает легенду о Ниобе, которая от своего хвастовства накликала гнев богов, которые убили 11 из 12 ее детей, но ее страдания, как оказалось, не отвратили ее от пищи. Поэтому и Приаму предлагается прервать затянувшиеся стенания и насытиться.
Эту сцену мы считаем полностью придуманной, сочиненной рапсодами для впечатлительных греков, которым было по душе наложение на линейный эпический сюжет душещипательных сцен и полных психологизма диалогов.
В «Илиаде» прямо говорится о нереальности проникновения Приама с возом добра в лагерь ахейцев и в резиденцию Ахилла, обнесенную дополнительным мощным частоколом и закрытую воротами с огромным засовом, который мог поддаться только могучему воину или нескольким обычным людям. Нереально было Приаму пройти через лагерь ахейцев незамеченным и невредимым — даже с учетом того, что воины Ахилла размещались на отшибе от основного войска ахейцев. Мирмидонцы либо убили бы его, либо пленили, затребовав выкуп втрое больше, чем за тело Гектора (о чем ему сообщает Гермес). Приам это прекрасно понимает, но ему передает волю Зевса посланница Ирида.
Отсекая божественное вмешательство, мы можем быть уверенными, что требование выкупа Приаму передает вестник Ахилла. И, предполагая рассудительность Приама, он вряд ли пригласил его в свой стан. Место обмена назначается именно там, где Приам со своей повозкой встретится со слугой Ахилла, в облике которого в «Илиаде» выступает Гермес.
Театрализации «Илиады» способствует описание действий Ахилла. После убийства Гектора он поджигает огромный погребальный костер Патрокла, каковых не было ни для одного из многочисленных вождей, павших под Троей. И приносит в жертву 12 троянских пленников. Затем устраивает погребальные игры памяти Патрокла, что также было чем-то необычным — неслучайно эти игры описываются с детальной тщательностью. На играх алчный Ахилл не скупится выставлять в качестве призов драгоценную утварь и оружие из своих трофейных запасов. Причем, выставляются как награды победителям и трофеи Патрокла — в частности, добытые им доспехи Сарпедона. Этими наградами и театральными приемами Ахилл добивается того, что теперь он, а не Агамемнон, определяет, когда и каким образом войско ахейцев вновь вступит в сражение.
Агамемнон на играх уподобляется остальным героям: он вызывается участвовать в соревновании, но получает приз без борьбы. Снисходительность Ахилла понижает статус Агамемнона среди ахейцев, которые и без того знают, что Агамемнон не раз готов был все бросить и отплыть на кораблях, прекратив войну. Возвышение авторитета Ахилла позволяет ему также получить за тело Гектора огромный выкуп, не делясь им ни с кем.
О том, что цена выкупа была точно назначена, говорит тот факт, что Приам отмеряет ровно десять талантов золота, которые прибавляет к другим сокровищам. Кстати, одного воза ему явно не хватит, потому что одного золота он привез больше двухсот килограмм.
Что же касается возможности обмена тела, то здесь мы снова можем заметить уловку Ахилла. Чтобы тело Гектора было возможно обменять на выкуп, он должен быть опознан. Если в горячке битвы поверженному противнику ахейцы отрубали головы, демонстрируя пренебрежение к обогащению от возможного выкупа, то здесь, несмотря на всю ярость, Ахилл воздерживается от такого поступка с самого начала. Он волочит тело Гектора в свой лагерь, но так, чтобы лицо не было обезображено.
В «Илиаде» описывается несколько подобных случаев — когда поверженного противника пытаются вытащить из битвы, не ограничиваясь лишь совлечением с него доспехов. Это действие имеет целью именно завладеть телом, чтобы потребовать выкуп у родственников. Или осквернить труп — либо в случае отказа предоставить выкуп, либо с целью оскорбить и унизить противника.
Приам
Вместе с тем, Ахилл демонстративно бросает тело Гектора ниц у погребального костра, а после игр в честь Патрокла каждое утро волочит тело Гектора вокруг огромного кострища, уродуя его. Этот ритуал ненависти воздействует на все ахейское войско и возвышает Ахилла как непримиримого вождя, достойного руководить грядущими сражениями. И, соответственно, получать особую долю трофейных богатств.
Как же удалось в таком случае передать тело Гектора Приаму, если лицо Гектора было обезображено? Мы можем предположить, что для ритуала ненависти было использовано тело другого воина, а тело Гектора, напротив, было тщательно сохранено и предприняты меры против тления. Именно потому, что Ахилл изначально намеревался получить огромный выкуп за полководца и лучшего воина Трои.
Песни Демодока
В «Одиссее» имеется прообраз Гомера — слепой рапсод Демодок, который услаждает феаков пением популярных песен-сказаний.
Первая его песня посвящена тому, чего мы не находим в «Илиаде» — ссоре межу Одиссеем и Ахиллом, которая произошла на каком-то масштабном пиршестве. При ссоре присутствовал Агамемнон и радовался раздору, потому что он был добрым знамением, предсказанным Дельфийским оракулом Агамемнону перед Троянской войной.
Что послужило поводом для раздора, чем этот раздор закончился, что предвещало знамение — все это осталось неизвестным, и мы можем лишь строить гипотезы.
В «Илиаде» мы знаем лишь одно всеобщее пиршество — трапезу ахейцев при погребении Патрокла. Не менее масштабным наверняка был и пир в память Ахилла. Между первым и вторым пиром — «белое пятно». Кто из ахейских героев мог погибнуть, чтобы его погребение было сравнимо по масштабам мероприятий с погребением Патрокла и Ахилла? Отметим, что отношения Одиссея и Ахилла в конце «Илиады» вполне дружелюбные: Ахилл отмечает призом победу Одиссея в беге во время игр по Патроклу. Что же касается знамения, то вряд ли оно могло означать что-либо иное, кроме взятия Трои.
Единственный персонаж, значимый для «Илиады» и погибший за пределами ее повествования (помимо Ахилла), это Махаон — знаменитый лекарь, убитый амазонкой Пенфесилеей (или мисийским вождем Еврипилом). После того как Ахилл убил Пенфесилею, мог состояться погребальный пир по Махаону, где отмститель погибшего врача и воина Ахилл вступил в спор с Одиссеем. Скорее всего — по самому животрепещущему поводу, который то и дело возникал у ахейцев, — отплыть ли от Трои или продолжать воевать.
Интересным моментом является известность песни Демодока — «вознесенной до небес». Это наверняка некая изначальная «Илиада», но почему-то в «Одиссее» нет ни разъяснения сюжета, ни совпадения с известной нам «Илиадой». Этот сюжет опущен. Почему? Наверняка именно в этот момент происходит разделение сюжета «Ахиллеады» (в которую превращена «Илиада» путем целенаправленного отбора известных песен эпического цикла) и «Одиссеи»: Афина свою милость переносит с Ахилла на Одиссея. Звезда Ахилла закатывается (поэтому в «Ахиллеаде» этому и последующим сюжетам места нет), а звезда Одиссея восходит.
