У Гомера мы не видим синхронного использования даже двух колесниц. В то же время из рассказа Нестора мы знаем, что для ахейцев были приняты и другие формы применения колесниц — некогда случилась даже атака тысячи колесниц. Почему же они не использовали атаки хотя бы нескольких десятков колесниц?
Надо сказать, что Троянская война происходила вскоре после сражения тысяч колесниц при Кадеше между египетской и хеттской армиями (1284 г. до н. э.). Это было действительно масштабное сражение (в общей сложности было задействовано 4,5 тыс. колесниц), и оно продемонстрировало тактику, которая не могла быть неизвестной ахейцам и троянцам. В то же время, именно в этой битве массовое применение тяжелых колесниц (два воина и один возничий) на пересеченной местности показало свою несостоятельность. Атака хеттских колесниц оказалась неудачной, поскольку значительная их часть сломалась, а экипажи были расстреляны египетскими лучниками. Скорее всего, именно это предопределило в последующие годы более скромное применение колесниц. А рассказ Нестора — либо сильно преувеличенная легенда, либо однократный случай успешного применения массы колесниц на удобной для этого местности.
Колесницы на микенской керамике
Ряд других исключительных для троянцев характеристик говорит о том, что они воспринимались Гомером как некий образец аристократии. В отличие от ахейцев, которым присущи в основном внешние эпитеты — пышнопоножные (в отличных от других народов поножах), длинноволосые, меднохитонные (в медных доспехах). Только у данайцев есть специфический эпитет — быстроконные, который характеризует также применение колесниц (другого способа применения коней в «Илиаде» практически нет, исключая эпизод «Долония»). Но поскольку этого эпитета нет у ахейцев, речь может идти только о высшей аристократии.
Всадники без седла и стремян — не лучший способ передвижения воина
Использование конницы относится к более поздним эпохам. Прежде всего, потому что верховая езда была высоким искусством, больше присущим степным народам, которые принесли в Европу сначала седло, а потом стремена. До этого момента конница была вспомогательной силой, и только римлянину Сципиону удалось использовать конницу так, чтобы добиваться с ее помощью побед над прежде непобедимыми армиями Карфагена. Почетный статус сословия всадников был, скорее всего, воспоминанием о каких-то отдаленных временах, когда предки римлян пришли из степных районов, где владели искусством выездки и верховой езды. Что касается древних греков, то у них наиболее достойным местом в бою считалось место в пешей фаланге.
Часть 3
Герои
Троянский Парис и хеттский Алаксандус
Хотя Париса считают второстепенным героем «Илиады», он создает главный повод Троянской войны — похищение Елены. А также убивает главного героя «Илиады» (в афинской версии) — Ахилла. Он вступает в поединок с одним из главных героев — Менелаем, ранит одного из самых деятельных ахейских героев — Диомеда, а также Махаона и Еврипила. Кроме того, по оракулу война не могла закончиться, пока Парис не погибнет. Без Париса нет «Илиады». Но в Троянской войне его роль скорее эпизодична. Он лишь после гибели Гектора выдвигается в лидеры троянского войска, но о какой-либо существенной его роли нам неизвестно — эта тема в эпическом цикле не сохранилась.
Парис — персонаж не только «Илиады», но и сюжетно более ранних «Киприй», где описывается так называемый «суд Париса», затеянный богинями в весьма странном соревновании, которое должно выявить наипрекраснейшую. Хотя божественная красота не может быть более или менее прекрасной: она уже обладает высшей степенью красоты. Почему юному пастуху Парису вдруг предание назначает решить, какая из богинь прекраснее? Это предание — просто красивая сказка, сопровождающая сюжет с похищением Елены. Иначе объяснить вдруг вспыхнувшую любовь между нею и Парисом греки, видимо, не могли. Именно поэтому сказка стала простонародным дополнением к летописному сюжету — чтобы объяснить божественными причинами вполне человеческие чувства и поступки.
Принято считать, что «суд Париса» — это отражение традиций греков, которые знали праздники Каллистеи с выбором прекраснейшей. Такие праздники известны на Лесбосе и в Эолии. Но они — периферийно сохранившиеся более ранние традиции, забытые после «темных веков» и связанные с Троянской войной. Как, впрочем, и похищение невест. Скорее всего, «суд Париса» — некое сказочное обобщение древнего обычая, который во времена собирания текста Илиады уже отсутствовал и сохранился лишь в преданиях и на периферии греческой цивилизации.
В «Илиаде» нет ни тени тех характеристик, которые Парису навязывает последующая традиция. Даже в классической греческой вазописи на «суде» Парис зачастую выступает уже зрелым бородатым мужчиной. Лишь позднее Парису стали приписывать какую-то изнеженность и даже трусливость. Это совершенно не вяжется с боевыми эпизодами «Илиады» и характеристикой, которую Парису дает Гектор. Сказочный сюжет «суда» сделал из Париса пасторальную фигуру, которая которая в последующие эпохи воспринимается как изначально существовавшая. Если же следовать Гомеру, то Парис — один из самых умелых и мужественных воинов Трои, обладающий древним искусством стрельбы из лука, которое, напомним, свойственно Гераклу и Одиссею, а также второстепенным героям Троянской войны — Пандару, Тевкру и Филоктету.
В Троянской войне совместились две этические нормы в отношении к оружию — более древняя и более современная. Лук стал оружием распространенным и использовался легкой пехотой, а потому считался недостойным вождей и героев, которые сражались с противником с расстояние броска копья или удара мечом. В то же время, более древняя традиция, отражена в вооружении божественных лучников — Аполлона и Артемиды, а также главного героя греческой мифологии — Геракла. Поэтому уничижительные характеристики Париса — это след враждебности ахейцев, а также троянских недоброжелателей лучника-Париса. Этот негатив отражен в посттроянских временах — в довольно смутных сообщениях Страбона и Плутарха о войне за Лелантскую равнину на о. Эвбея, которую относят к VII–VI вв. до н. э. и связывают со столкновением двух коалиций греческих государств. В этой войне, как считается, стороны конфликта договорились решать спорные вопросы без использования лука и вообще метательного оружия — только копьем и мечом.
Неприязнь к Парису возникла не потому что он похитил Елену, а потому что это похищение стало поводом для изнурительной войны. Геродот весьма скептически оценивал такой повод, полагая, что это разве что предлог. Само же похищение невест и даже цариц не было предосудительным, и Елена была похищена не впервые: Тесея, прославленного в мифологии, за ее похищение, никто не осуждал. Собственно, Менелай, явившийся с ахейским войском за Еленой, фактически намеревался силой отнять ее у Париса, за которым она была замужем уже более 10 лет.
