Лишение Париса историчности исходит из того, что Гомер жил и творил в IX–VIII вв. до н. э. Тогда всё, что считается его произведениями — только литература, созданная по мотивам превратившихся в предания смутных пересказов искусственно соединенных разнородных событий. Тогда Парис, как и другие персонажи «Илиады», — просто плод воображения. А реальность — это Вилуса, Киккунис, Алаксандус, которые зафиксированы в официальном документе. Правда, происходящем из совсем других мест. Если же полагать, что Гомер создавал свои поэмы со слов современников Троянской войны (как и другие авторы эпического цикла), то возникает другая картина — исторические личности, описанные «с натуры» живые участники самой отдаленной от нас истории европейских народов, которую мы можем знать. А хеттские документы свидетельствуют о других персонажах примерно того же периода. Либо мы хотим знать историю, и тогда верим Гомеру, либо мы отрекаемся от Гомера вместе с этой историей.
Гомер адаптировал события Троянской войны к VIII веку до н. э. или переписчики того времени и последующих веков адаптировали древний язык Гомера к своему времени? Мы останавливаемся на втором, поскольку первое разрушает гораздо больше исторических событий, чем может объяснить.
Прах Гектора
Литературная презентация «Илиады» — это противостояние Ахилла и Гектора. Это очень удобно для профанного пересказа. Точно так же за причину Троянской войны выдают «похищение» Елены Парисом, а за ее финал — падение Трои. И точно так же, как Парис не похищал, а увез Елену по ее согласию, как Троянская война закончилась не падением Трои, а бегством ахейцев, точно так же и Ахилл с Гектором не выступают антиподами. Потому что «Илиада» — это не литература, а летопись, засыпанная словесными украшениями.
Приведем поучительный мысленный эксперимент Уолтера Миллера, который в фантастическом романе «Песнь для Лейбовица» описывает, как бумага с электрической схемой через многие поколения после атомной катастрофы становится древней реликвией, которую копируют и украшают орнаментами и рисунками. Примерно так же украшали и «Илиаду» певцы, которые пытались приблизить летопись Гомера к потребностям восторженных греков, чутких ко всяким сказкам и чудесам.
Параллелизм в духе жизнеописаний Плутарха превращает историю в выдумку — что вполне на руку «аналитикам», которым по какой-то причине связанная история трех тысячелетий так не мила, что они все историческое наследие готовы воспринимать только как цепочку небылиц. Для этого придумываются литературные аналогии. Если Гектору противопоставляют не Ахилла, то тогда уж Агамемнона: два командующих противостоящими армиями должны непременно чем-то друг на друга походить. Увлекательный анализ воображаемых личностей оставляет в стороне саму историю, где действуют реальные личности. И тут очень удобно, что литературная сторона эпоса рассказывает о конфликте между братьями главнокомандующих двух армий — Менелаем и Парисом. Это огромная удача для литературоведов! От параллелей после этого уже не избавиться — они будут высасываться из пальца. Исторический персонаж превращается в литературный, черты личности вытесняются выдумками о «противоречивости». Вместо понимания тех или иных решений полководца и воина, его окутывают психологизмом, которого у Гомера просто нет. Поэтому Гектор оказывается уже точно выдуманным, и стоит лишь решить вопрос: специально для «Илиады» или это вообще популярный персонаж выдумок, которые по какому-то недоразумению слиплись в целостный эпос, не имеющий никакого отношения к реальности.
Очень удобно считать, что эпос — это такое место, где любой прохожий может приписать все, что его душе угодно. Поэтому, если Гектор нужен «аналитику» только для «Илиады», то он объявляет, что и «Киприи», которые описывают более ранние события, «подновлены». Наша точка зрения прямо противоположна: никаких «подновлений» быть не могло, поскольку за это можно было поплатиться жизнью. В эпосе возможны не «подновления», а лишь украшения — божественные сюжеты, чудеса, длинные пафосные речи.
В «Киприях» Гектор убивает первого из высадившихся в Троаде ахейцев — Протесилая, в «Илиаде» Протесилая убивает дарданец, имя которого не названо. «Аналитик» тут же делает вывод, что в «Киприях» допущена поздняя вставка. Другие версии не рассматриваются. Что между событиями «Киприй» (и, вероятно, их созданием) и «Илиадой» прошло лет 10 — в расчет не берется. Как и возможность разной информированности авторов эпических приданий. Уже не говоря о естественном забывании малосущественных эпизодов. Гомер мог просто не знать или забыть, кто убил Протесилая.
Поскольку аналитику весьма важно, чтобы Троя была именно восточным городом (в современном понимании), то и Гектор должен быть восточным человеком. А раз имя у него чисто греческое, а не восточное, то это должно указывать именно на «придуманность» Гектора. И тут опять кстати расшифровки имен: Гектор — «опора», а Протесилай — «стоящий впереди народа». В соответствии с функциями — имена. И удобно, что их в рассмотрение берется немного — только те, которые подходят хотя бы под какой-то элемент эпического сюжета. Если подходит, значит, герой выдуман. Это считается научным подходом. И, разумеется, если он научен, то Гектор — только литературный персонаж, а не исторический. Но где признаки этой научности? «Опора» — это «надежда и опора» Трои, «стоящий впереди народа» — это первый ахеец на троянском берегу. Все подходит. Но стоит нам взять Париса — ничего не подходит. Или Агамемнона. Или Приама. Или большую часть имен из Илиады. Они либо не имеют соответствующего этимологии сюжета, либо их имена не относятся к «говорящим», либо они говорят о чем-то другом — а не о своей роли в «Илиаде».
Литературная оценка эпоса подсказывает: вождя ахейцев непременно должен убить один из вождей троянцев. Если Протесилай убит, то пусть лучше Гектором, чем безымянным дарданцем. И поэтому «Илиада» объявляется неправильной — там литературно «неверный» оборот сюжета. Но для исторической оценки как раз верно иное: у героя нет обязанности погибнуть непременно от рук другого героя. Поэтому «Илиада» выглядит исторически более достоверной, чем вариации фантазий по ее поводу — именно потому, что литературное правило нарушено. Что касается упоминаний имен убитых героями воинов, то это своего рода калькуляция, а вовсе не следование привычным нам законам литературного жанра. Калькуляция ведется по учету именных доспехов и отмечает подвиг — поражение, нанесенное одному из героев противника. Но если героя убил простой воин, то Гомер так об этом и объявляет. И это говорит именно в пользу того, что это историческое сочинение, а не выдумка на потребу современным литературоведам.
Проблема установления места захоронения Гектора создает условия для разного рода инсинуаций. Действительно, согласно «Илиаде», тело Гектора было сожжено на погребальном костре, а останки захоронены в кургане. Но такого кургана нет близ шлимановской Трои. На роль такого кургана претендует гора Балидаг, удаленная от города примерно на восемь километров к югу. Это может быть объяснено тем, что леса вокруг Трои были изведены, и древесина заготавливалась на отрогах Иды. Именно поэтому для погребения Гектора троянцам понадобилось несколько дней. Вполне возможна и ошибка Гомера, который описал похороны Гектора по аналогии с похоронами Патрокла. По крайней мере, мы знаем, что под стенами Нижнего города троянцы разместили поле урновых захоронений, которое, к сожалению, дошло до нашего времени разоренным — большая часть урн оказалась разбитой. Сообщение Страбона о роще Гектора в Офринии невозможно связывать с его могилой. Офриния находится на берегу Геллеспонта к северу от Трои. Скорее всего, это место более позднего святилища, поскольку троянцы вряд ли стали бы сооружать курган вблизи ахейского лагеря.
