В состоявшейся битве или в следующем набеге троянцев на лагерь ахейцев произошла схватка между довольно смутно прорисованным персонажем эпоса Кикном и Ахиллом. Диктис пишет про Кикна, что он имел царство недалеко от Трои. Диодор Сицилиайский, Павсаний, Страбон называют город, где он правил, — Колоны в Троаде. Трудно понять, была ли его вылазка самостоятельной или Кикн участвовал в попытке общего отражения высадки ахейцев на берег. Так или иначе, он был убит Ахиллом (брошенным камнем или же был задушен ремнем от шлема — как пытался задушить Париса Менелай). Судя по сохранившимся сведениям, Кикн убил немало ахейцев и был побежден Ахиллом в упорном поединке.
Кикна часто отождествляют с хеттским Куккунисом, предшественником Алаксандуса. Оба имени — довольно распространенные, и совпадение можно считать случайным. Но даже если хеттские источники имеют отношение к Кикну и Парису-Александру, то речь идет об удельном правлении в Колонах, а не в Трое-Илионе. Парис вполне мог получить правление в ином месте — куда его назначил Приам. А Кикн стал преемником. Попытки пристроить хеттские тексты для троянской генеалогии явно не годятся.
Далее мы находим еще один фрагмент, указывающий на затяжной характер начавшейся войны. Штурм Трои невозможен: это было ясно с первого взгляда. Действительно, даже чтобы атаковать Нижний город, надо пройти мимо цитадели, где-то выше по течению Скамандра переправиться через реку и атаковать крепостную стену на узком пространстве между гористой и лесистой местностью и болотистой поймой. В случае неудачи отступать было некуда, и бежать можно было вплоть до отрогов Иды. Именно поэтому ахейцы принимаются грабить малые города Троады. Это была тактика экономической блокады и изматывания противника.
Диктис пишет о нападении на город Неоандрия, указывая на его подчиненность сыновьям Кикна. Это свидетельство уникально, и больше нигде не встречается. Между тем, здесь отражен механизм приведения союзников и соседей Трои к покорности: город жгут до тех пор, пока граждане не клянутся, что во искупление вреда, нанесенного Кикном, они готовы выдать царевичей Кобиса и Кориана и их сестру Главку. Главка становится трофеем Аякса, воины делят меж собой добычу, горожане лишь просят о мире. При этом столицу провинции Карену ахейцы не трогают, поскольку им было достаточно ее добровольного подчинения.
Мы видим любопытную конструкцию власти. Карены — подчиненная Трое провинция, но обладающая собственным вождем и самостоятельностью. Неоандрия — город этой провинции, который отдан «в кормление» сыновьям Кикна — главы другой провинции со столицей в Колонах. Таким образом, налицо «межвассальные» отношения, в которые суверенная Троя не вмешивается. Провинции враждуют между собой, и этим пользуются ахейские интервенты, силой склоняя на свою сторону неоандрийцев и всю провинцию Карены.
В затяжной войне ахейцы предпочитают все же не разорять города Троады дотла, а склонять их к союзу и поставкам всего необходимого для их армии. Ахейцы не трогают Карену, но разоряют Киллу, а потом и другие города, оказывающие сопротивление.
Заметим, что в карательных экспедициях в данном случае присутствует Аякс, в других случаях — Ахилл. Остальные вожди, надо полагать, размещаются в ахейском лагере с основными силами, чтобы связывать союзные Трое войска и ее гарнизон.
Забытый Паламед
Паламед — довольно загадочная фигура. Это один из инициаторов Троянского похода, которому приписывают вовлечение в него даже Одиссея, пытавшегося прикинуться сумасшедшим. Его тезке (возможно, предку или потомку) приписывают изобретение греческого алфавита (или его части), мер и весов, игры в шашки и кости.
В лагере ахейцев Паламед отвечал за содержание кораблей, построил маяк (надо полагать, для судов, снабжающих войско), обеспечивал поставки продовольствия и лечение раненых. В «Киприях» описывается убийство Паламеда Одиссеем и Диомедом. Одной из причин источники называют его измену: в шатре Паламеда, якобы, был обнаружен мешок золота от Приама. Псевдо-Аполлодор пишет, что Паламед был осужден судом за попытку уговорить ахейцев прекратить войну и отправиться домой, а затем побит камнями. Похоронен он был вопреки воле Агамемнона Аяксом (что позднее послужило причиной убийства последнего).
Понятно, что Паламед — один из ключевых вождей в ахейском войске. Но Гомер его вовсе не упоминает. И эта «фигура умолчания» проясняет для нас авторский замысел: Паламед лишается бессмертной славы, которой Гомер наделяет других героев. Кого же он возвышает, унижая Паламеда? Конечно, Одиссея! Именно Одиссей и является, таким образом, главным источником сведений Гомера о Троянской войне. О своем преступлении он, разумеется, не стал бы рассказывать (если оно вообще было) и прославлять подвиги своего врага — тоже.
Убийство Паламеда Одиссеем и Диомедом более всего похоже на выдумку. Потому что даже убийство Ахиллом Терсита — не самого привлекательного персонажа — повлекло необходимость очистительных ритуалов, и было встречено в ахейском войске крайне отрицательно. Здесь же речь шла об одном из вождей, имевшем значительные заслуги и в подготовке похода, и в обеспечении войска.
В «Киприях» Паламед был утоплен во время рыбной ловли, а обоснование его предательства было ложным — якобы, Одиссей подбросил в шатер Паламеда мешок с золотом Приама и подложным письмом (это явное измышление принадлежит Еврипиду, его фантазиям — для ублажения очарованных жанром трагедии греков). Скорее всего, соответствующий рассказ был выдан за правду каким-либо недоброжелателем Одиссея и Диомеда. В то же время подложное письмо, как мы знаем из злоключений ахейцев в Авлиде, вполне могло быть уловкой Одиссея. Но даже это не означало, что Паламеда можно было убить без суда — утопить или сбросить в яму и забросать камнями (как это описывается у Диктиса).
Дарет и Диктис вполне отчетливо показывают оппозицию между Паламедом и Агамемноном. Диктис осуждает Одиссея и Диомеда в весьма резких выражениях. Также он повествует об опасениях Агамемнона, что войско, любящее Паламеда, вполне может назначить его командующим вместо царя царей. Якобы, это и было причиной убийства Паламеда, каким-либо образом (неясно каким) сокрытой.
Дарет, напротив, оценивает Паламеда негативно, полагая, что он намеренно вносил смуту в войско. Фактически Паламед руководил обороной лагеря в тяжелый для ахейцев момент: он организует вылазки, укрепляет частокол башнями, расставляет ночные караулы и обучает войско (может быть, вновь прибывшие пополнения). Действительно, эта роль у Гомера и других авторов не закреплена ни за одним из героев. Поэтому нам следует считать Паламеда реальным и влиятельным лидером ахейцев, а исключение его подвигов из «Илиады» — вполне закономерным и связанным с борьбой за власть, в которой за Паламеда было войско, за Агамемнона — многие цари и их свиты.
