Намерения Долона рушатся в самом начале: он еще не успел подойти к стану ахейцев, как наталкивается на Диомеда и Одиссея, которые угрозами смерти выпытывают у него расположение войск в троянском стане, а затем убивают. Весьма самонадеянный план, который почему-то осторожный Долон решился осуществить в одиночку, а разумный Гектор предоставил ему возможность ввязаться в смертельно опасную авантюру, выглядит скорее выдумкой Гомера, чем описанием реальных событий.
Две случайные встречи в ночи — слишком много для одних и тех же персонажей. Либо мы должны оставить один прозаический эпизод, почерпнутый от Дарета, рассматривая «Долонию» Гомера как искажение и приукрашенную выдумку, либо нам надо согласиться с тем, что вторая встреча не была случайной. Если мы попытаемся реконструировать события более полно, то следует предположить, что встреча Долона с Одиссеем и Диомедом была назначена.
Заметим, что у Дарета Одиссей не является ключевой фигурой Троянской войны: он упомянут трижды вместе с Диомедом, а также в перечне кораблей и характеристиках ахейских героев. То есть, самостоятельной роли у него нет. Поэтому эпизод с Долоном в изложении Дарета выглядит для Одиссея весьма существенным: он реализует свои таланты переговорщика. Гомер, вознося Одиссея, не мог пренебречь этим эпизодом, видимо, в силу его общеизвестности и значимости: Одиссею удалось добиться длительного мира. А в другой раз — выведать всю диспозицию расположения троянского войска. И это позволило нанести удар в слабое звено — в построение плохо вооруженных, уставших от похода и лишившихся вождя фракийцев.
У Диктиса Долон попадает в засаду, когда в ахейском стане царит раздор: Ахилл пытается совершить переворот и взять власть, а Одиссей вовремя предупреждает вождей, чтобы они после битвы (в которой Ахилл и мирмидонцы не участвовали) не торопились разоружаться. Судя по описанию Гомера, Агамемнон, провожая Одиссея и Диомеда в разведку, тоже замышлял недоброе против «партии войны» — своих ближайший соподвижников, которые мешали ему вернуться с войском домой.
Мы можем предположить, что Одиссей с Диомедом и Долон — это канал взаимоотношений между враждующими армиями, по которому происходило общение по поводу сепаратного мира. Первый раз Долон встретился с ахейскими героями как с миротворцами, а второй раз ожидал переговоров о сепаратном мире с Агамемноном, но оказался в западне: Одиссей и Диомед были уже не посланниками мира, а представителями «партии войны».
У Дарета нет эпизода с гибелью Долона. Напротив, Долон до конца реализует свою миссию переговорщика, которая доходит до предательства: Долон входит в состав заговорщиков, открывших ворота ахейцам и получивших за это их милость — сохранение жизни и имущества. Самостоятельной роли в этом заговоре у Долона нет, но он перечислен среди таких заговорщиков, как Антенор, Эней, Полидамант, — лиц весьма влиятельных в Трое.
Важность Долона в «Илиаде» обусловлена параллелью его с Одиссеем — главным героем. Долон — тоже переговорщик, как и Одиссей. Но подробности его миссий из описаний Троянской войны выпали. Осталось лишь упоминание у Дарета и торжество Одиссея, который в дипломатической игре выведал важную информацию и решительно оборвал канал возможных сепаратных переговоров с троянцами. При этом убил беззащитного Долона жестокий Диомед. Правда, может быть, не в ночной засаде, а после разорения Трои и разлада между заговорщиками, открывшими ворота, и победителями.
Троил в тени Гектора
Гомер создавал свои эпические поэмы по неким неписаным или не дошедшим до нас законам, близким к жанру трагедии более поздней эпохи. В них очевидно распределение ролей на первостепенные и второстепенные, а также эпизодические. Мы видим, что главными героями «Илиады» являются Ахилл и Гектор, а Одиссей поднимается из эпизодических ролей, чтобы в «Одиссее» не быть случайным персонажем, непонятно почему ставшим главным действующим лицом. За этими тремя фигурами следуют фигуры второго плана, порой выходящие на первые роли — вожди ахейцев и троянцев.
Вся эта конструкция не может обойтись без умолчания. И мы хорошо видели причины такого умолчания на примере Паламеда. Наверняка есть «фигуры умолчания» и в лагере троянцев. Одной из таких фигур является Троил, который у Гомера упоминается среди погибших сыновей Приама.
Гибель Троила обычно связывают с началом Троянской войны. Псевдо-Аполлодор описывает этот эпизод как коварное нападение Ахилла на юного Троила из засады близ храма Аполлона Фимбрейского (по версии «Киприй» и вазописи — когда тот поил коня у источника). Приам сетует, что после смерти Гектора и Троила с Местором у него больше не осталось храбрых сыновей. И это говорит о том, что Троил стоит в одном ряду с фигурами первого плана. Почему же Приам оплакивает его только вместе с Гектором? Почему в предании для Троила почти не осталось места, если он — из самых доблестных троянских царевичей?
Позднейшие сочинения, принижающие Ахилла, представляют Троила еще ребенком, которого ахейский герой безжалостно убивает. Дело доходит даже до выдумки любви Ахилла к юному Троилу, который бежит от него и прячется в святилище, где заколот, отказавшись ответить взаимностью навязчивому герою. У Диктиса юный Троил попадает в плен, и в порядке устрашения Ахилл обезглавливает его перед стенами Трои. После чего троянцы терпят поражение.
Совершенно иной образ Троила мы имеем у Дарета. Здесь Троил действительно ровня Гектору. Фактически Троил становится военным вождем ахейцев после смерти любимого героя Гомера.
Можно с уверенностью сказать, что налицо два разных персонажа, которые оказываются близки лишь в некоторых описаниях. Можно предположить, что это действительно два разных человека. Одна линия предания — это преступление Ахилла, убившего юношу из засады и получившего за это месть Аполлона (Троил, по версии, — сын Аполлона), направившего стрелу Париса. Другая линия — это образ Троила как доблестного воина, который был исключен Гомером из повествования, поскольку оно должно было быть сконцентрировано на Гекторе и его противостоянии с Ахиллом. Троила-воеводы нет в «Илиаде», потому что повествование закончено похоронами Гектора. Прочие авторы, описывающие последующие события, концентрируют внимание на Парисе, на Мемноне. А Троил оказывается замеченным лишь у Дарета, который, как следует предположить, пользовался утраченным эпосом или летописью.
Можем ли мы говорить о двух Троилах? Вполне. Повторные имена встречаются в генеалогиях достаточно часто. А имя Троил, очевидно, образовано от соединения эпонимов Троса и Ила — имен основателей Трои-Илиона. Среди царевичей такое имя должно было быть заметно популярнее, чем другие. Или же служить прозвищем, которое дается по каким-то признакам. При огромном количестве сыновей у Приама, он вполне мог иметь двух сыновей с идентичными прозвищами. Тем более что по возрасту их было нетрудно различить.
О роли Троила в описаниях Дарета можно судить по оппозициям в битвах (перечислениях военачальников в каждой из них):
