Его слова не могли остаться без реакции.
Как Зареченский и ожидал, Настя медленно повернула голову в его сторону и выдохнула:
– По расчету?
– Совершенно верно. А последние дни ты пыталась меня убедить, что любишь и развода не хочешь.
– Развода?..
– Да. Мы как раз обсуждали с тобой условия расторжения брака.
Глаза Насти с каждым его словом расширялись. Ему даже на мгновение стало жалко девчонку.
Может, правда, перегибает?
Она, снова отвернувшись, сказала:
– Теперь мне многое становится понятным… Хотя… Нет, всё равно ничего непонятно. По расчету… Зачем?
– Ты меня спрашиваешь?
– Это был риторический вопрос.
Она сцепила руки в замок, положив их на живот.
Чтобы сразу же охнуть:
– Пошевелился… Ребенок пошевелился!
Настя резко повернулась к нему, и у Михаила перехватило дыхание.
Он видел Настю разной. Сексуальной, притягательной, красивой.
Но никогда такой – с сияющими, увлажняющимися глазами. С тем нереально притягательным блеском в глазах, который встречается только у беременных счастливых девушек.
Глава 9
Этот особняк её дом?!
Стоп.
Не её. Её мужа. Зареченского.
Анастасия протяжно выдохнула и мысленно над собой усмехнулась. Только бы не родить раньше срока из-за всех передряг, что на неё навалились.
Сколько тут комнат? Тридцать? Сорок?
Господи…
Настя старалась держаться из последних сил. Полученная от Михаила информация не внушала оптимизма. Мало того, что она вышла замуж за него по расчету, так он готов с ней развестись, и она якобы не против.
Или против?
Голова шла кругом.
Но спрашивать что-либо у Зареченского она сегодня больше не будет. Не в состоянии.
– Тебя проводят в спальню.
– Спасибо.
– Это Ирина Васильевна, наша домработница.
Из большой, светлой комнаты вышла миниатюрная женщина лет пятидесяти, в серых брюках и таком же летнем пиджаке. Насте почему-то сразу же подумалось, что это униформа. Позже она поймет, что оказалась права.
– Анастасия Сергеевна, рада вашему возвращению. И тому, что с вами и малышом всё в порядке.
– Спасибо большое, Ирина Васильевна.
Настя сердечно улыбнулась в ответ.
Зато реакция домработницы была странной. Женщина застыла, стушевалась и перевела взгляд на Михаила. Тот же, зараза, усмехнулся и демонстративно медленно скрестил руки на груди, отчего мышцы на плечах заиграли, невольно приковав взгляд Насти к ним.
– Ты можешь по всем вопросам обращаться к ней. Думаю, в ближайшие дни помощь Ирины Васильевны будет неоценима.
Так и оказалось.
Настя чувствовала себя потерянным котенком в этом чужом и абсолютно холодном особняке. В тот первый день, когда Зареченский привез её, домработница стала её гидом. Провела по дому, показывая, где и что.
– Это ваша спальня.
Большая, едва не ляпнула Настя, но вовремя прикусила язычок. Ей и так постоянно казалось, что Ирина Васильевна сдерживается, чтобы не задать какой-то вопрос. Смотрит на неё из-под опущенных ресниц. Настя держалась до последнего. Умом она понимала, что сейчас для знакомых представляет собой забавную зверюшку, все её рассматривают. А как же – интересно. И от этого интереса хотелось выть.
Спальня оказалась общей, что немало расстроило Настю. Огромная кровать стояла посредине комнаты. Не огромная, гигантская. Явно не двуспальная. Настоящий траходром. От странного слова, всплывшего в памяти, девушка хмыкнула. Наверняка Зареченский скривит свои четко очерченные губы, услышав от неё подобную ремарку. Аристократ чертов.
Не менее огромной была и гардеробная. Увидев количество мужской и женской одежды, а так же обуви, Настя поморщилась. У Зареченского костюмы да рубашки с брюками, а у неё… Мама дорогая, куда ей столько одежды?
Ответ пришёл сам – носить.
Предстоящей ночи Настя ждала с нарастающей тревогой. И как себя поведет Михаил? Потребует от неё исполнения супружеского долга? С него станет. Настя хорошо помнила его возбуждение в машине. Если бы она позволила, он бы пошёл дальше.
Хуже всего то, что, находясь дома, Настя начала анализировать те ощущения, что испытала в больнице при виде Михаила и ту информацию, от которой становилось тоскливо.
Да, Михаил произвел на неё неоднозначное впечатление. А почему? Пришел пьяным, раз. И взгляд, полный ненависти, или, вероятнее всего, неприязни, граничащей с обидой – два. Ввиду того, что Настя узнала о себе, она его могла понять. Вот честно. Если она такая дрянь расчетливая, то, что можно ожидать от мужика?
Тут впору было смеяться сквозь слезы. Потому что как раз расчетливой дрянью Настя себя не чувствовала. Ладно, с этим она разберется потом. Её больше заботило поведение Михаила.
Красивый ведь мужчина…
Почему она вышла за него по расчету, а не по любви? Неужели он не смог её покорить?
Странно. Очень странно.
При воспоминании о поцелуе грудь наливалась тяжестью, а внизу живота появлялось странное томление, что вразрез шло с её мыслями. Получается, её тело, в отличие от неё, прекрасно помнило их сексуальную жизнь и требовало продолжения.
А что она сама?..
Насте повезло – Михаил не пришёл спать в супружескую кровать. Как выяснилось к обеду, уснул в кабинете. Утром лишь зашел, переоделся, даже не обмолвился с ней и парой слов. Она и рада стараться, притворилась, что спит.
Последующие дни не внесли ясности в сумбур, что основательно укоренился у неё в голове.
Настя поговорила с родственниками. Разговор оставил на душе гадкое ощущение. Мало того, что их фактически не интересовала её амнезия. Они даже о ней не спросили, толком ничего ей о ней же не рассказали. Их больше волновал вопрос: сможет ли она им одолжить денег.
– У меня нет денег.
Настя сидела в кресле, прикрыв глаза, а по щеке текла одинокая слеза.
– А карточки? Карточки-то, Настенька… Глянь, а?..
– Я не помню пин-кода.
На этом разговор она оборвала.
Что дальше?
С подругами, которые у неё наверняка имелись, так же она пока воздержалась от встречи. Мало ли что ей те наговорят. Не стоит.
Оставался Михаил.
Но как к нему подойти?
Возвращался он поздно. Когда Настя поняла, что пересечься с ним вечером нереально, то стала спускаться к завтраку, который ограничивался дежурными фразами, от которых хотелось выть. Ну, или запустить в Зареченского чашкой, чтобы он перестал делать вид, что она у него в гостях.
