– Вот смотрю я на тебя, Миша, и спотыкаюсь. Мысленно, я имею в виду. Ты – охрененно красивый мужик, чего уж тут лукавить. Прокаченный, лицо модельное, суровое такое. Если бы не занимался бизнесом, от твоего хмурого взгляда девочки писались бы кипятком… ой, извини, девочки сходили бы с ума, мастурбируя… Черт! Я ахинею несу, да, Миш? Но что я хочу сказать. Ты хорош. Это первое, – Настя провела рукой по волосам, растрепав их и стараясь не обращать внимания на застывшую фигуру мужа, который с наигранным внимание слушал её. – И я допускаю мысль, что ты мне нравился. И я была в тебя влюблена, хоть ты и говоришь, что выходила замуж по расчету из-за твоих евриков. Второе. У меня возникает закономерный вопрос: как мы познакомились? Как мы пересеклись? Ты весь такой из себя и я. Я же, как поняла из разговора с тетей, из простой семьи. Ты и я… мы вообще два полярных человека. Что нас могло связывать?
Зареченский, молча выслушав её длинную речь, нажал на панели кнопку, и комната погрузилась в полумрак. Лишь несколько приглушенных точечных светильников, вмонтированных в стены под потолком, давали легкое освещение, комфортное, чтобы видеть предметы в комнате и одновременно не мешать спать.
Настя прикусила губу, наблюдая за дальнейшими действиями мужа. Он что, не собирается ей ничего говорить?
Похоже на то.
Он гигантской тенью скользнул к кровати и занял свою половину. Благо, кровать была катастрофически большой, и тут места хватило бы при желании десятерым.
– Первое, Настёна. Мне приятно слышать, что ты всё же находишь меня привлекательным, – почему она не удивилась ноткам сарказма в его голосе? – Второе. Продолжишь выражаться – помою рот с мылом. Не шучу. Мало того, что у тебя жаргонные словечки лезут, так ты ещё и материшься.
– И где я матерюсь? Ты знаешь, насколько богат русский матерный язык? То, что я говорю слово «охрененно» – это почти что… – Настя оборвала себя, понимая, что снова мелет черте что. – Ладно. На самом деле, что это я… И, кстати, не называй меня Настёной. Мне не нравится.
– Раньше не жаловалась.
– А сейчас не нравится. Моя просьба… это же сущий пустяк, верно?
– Ложись спать.
– Я много болтаю, да? Это нервное. Потому что…
– …потому что ты не помнишь. Я понял. Настя, ложись.
И всё?
Насте пришлось послушно откинуться на спину. Что дальше? Ждать, что он снова к ней полезет? Она настороженно прислушивалась. Нет, вроде бы лежит смирно, даже дыхание выравнивается.
Досада на неудачный вечер колыхнулась в груди. Ничего не выяснила, только ещё больше запуталась и новых гадостей о себе узнала.
– Миша.
Тишина в ответ.
– Миш…
– Настя, ты вроде бы собралась дать мне возможность выспаться?
Ну и хрен… то есть, фиг с тобой!
Обиженно засопев, Анастасия перевернулась на бок, спиной к мужчине, и проворчала:
– Не отдам я ребенка.
Она сказала для себя, тихо, но он услышал.
– Посмотрим.
Да, посмотрим.
Завтрашний день обещает быть ещё более трудным, чем предыдущие.
Настя проснулась от странного чувства тепла и уюта. Было настолько хорошо и непривычно, что даже не хотелось выныривать из зыбкой полудремы. И рука, лежащая на её груди и теребящая обнаженный сосок, идеально вписывалась в утреннее пробуждение с мужчиной.
Вот тут Настя мгновенно напряглась и разом распахнула глаза.
Так и было – во сне каким-то совершенно непонятным образом она с большим животиком умудрилась перебраться на сторону мужа, и тот сейчас обнимал её со спины. Более того, снова ласкал.
И всё это во сне.
По ровному дыханию она поняла, что Зареченский ещё спит. Манипуляции с её грудью он проделал во сне. По привычке? Если бы между ними были не такие напряженные отношения, он не грозил бы разводом и дальнейшим отбиранием ребенка, на что, Настя не сомневалась, у него хватит сил и средств, она бы сейчас радовалась. Полная утренняя идиллия.
Настя приказала себе постараться здраво оценить ситуацию. Они – муж и жена, факт. В ссоре, грозящей обернуться для неё катастрофой, тоже факт. Как и то, что подстраиваться под правила Зареченского она не желает.
Ей бы себя найти…
Вспомнить.
Она не зря вчера пыталась резюмировать ту информацию, что узнала. Выходил не совсем желанный результат. А ещё Настя абсолютно себя не чувствовала продажной сукой. Может, Зареченский врет? Не похоже. Тогда что…
Мысль оборвалась, потому что мужская рука более властно сжала грудь, и глухой стон раздался в области её затылка.
Миша просыпался. И ей надо как-то реагировать на подобное пробуждение.
Тут начиналось самое сложное, подходящее под фразу «и хочется, и колется, и мамка не велит».
Умом Настя понимала – ей необходимо подстраиваться под мужа. От него частично зависело её душевное состоянии и счастье в будущем. Если он её муж, значит, она его выбрала. Непонятно, какими руководствовалась понятиями, но она пошла за него замуж. Забеременела. И теперь ей надо сохранить брак.
Наверное…
Неуверенность и незнание убивали Анастасию, но что-то надо было делать, как-то выбираться из трясины, в которую она погрузилась в результате полученных травм.
Перевернуться с большим животом можно было только через спину. Настя, стараясь не размыкать мужских объятий, которые ей неожиданно показались приятными, перевернулась на спину, после чего аккуратно на другой бок. Михаил ещё спал. Или делал вид, разбираться она не стала. Настю больше интересовали собственные эмоции – девушка отважилась на эксперимент.
Она же должна понять… определиться… Одно дело – слышать, другое дело – понять.
Она несколько долгих мгновений всматривалась в красивое лицо мужчины. Во сне оно выглядело безмятежным. Брови не нахмурены, от уголков глаз и губ не убегают серьезные, зачастую насмешливые морщины. И он казался младше своих лет. Кстати, а сколько ему лет? Тут впору было заплакать, но Настя улыбнулась. Ничего, она верила, что память к ней вот-вот вернется, и она сможет дальше выстраивать свою жизнь, опираясь на собственные убеждения, а не на крохи информации, полученные от других.
Настя подняла руку и дотронулась до губ Михаила. Легко, чуть касаясь и ощущая его дыхание.
– Что ты делаешь?
Глаза он не открыл.
Значит, притворяется.
Настя, продолжая улыбаться, наигранно грозно, но с пониженной интонацией сказала:
– Делай вид, что ты и дальше спишь, хорошо, Миша?
Ей показалось или он с трудом подавил смешок?
– Ладно.
Она не ожидала, что он согласится. Что ж… Спасибо. И Настя продолжила. Она пыталась для себя понять, нравится ли ей прикасаться к этому красавчику, который вальяжно обнимал её полночи, и у которого наблюдался утренний стояк.