Мужчина мгновенно подобрался, на лице мелькнуло беспокойство.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Нет, хорошо. Я просто так… на всякий случай! Чтобы ты перестал бычиться… Извини-извини, не бычиться, а сердиться, и…
Она не договорила, закрыла лицо руками, сдерживая истерический смех. Настя изо всех сил старалась сохранить спокойствие, даже немного ерничала, а получалось, что несла полную ахинею.
Миша, перегнувшись через столик, убрал руки от лица и негромко произнес:
– Не закрывайся. Я тебя и так не видел почти двое суток.
На Настю, словно обрушился ветер, сильный и одновременно теплый, с морским солоноватым привкусом. Она поймала себя на том, что, затаив дыхание, наслаждается прикосновением Миши к себе. Оказывается, скучала…
– А что тебе мешало меня увидеть?
– Так ты же закрывалась от меня, – усмехнулся Михаил, но рук с ладоней Насти не убрал.
– Потому что мне необходимо было собраться с мыслями… Собрать себя воедино, Миш… ты же понимаешь… То есть, я вроде бы и я в вашем привычном понимании, а память у меня иная. Это безумно сложно, безумно фантастично, и совершенно мозговыносяще. Это…
– Я понимаю тебя, Насть. Поэтому и не хотел тревожить. Правда, у меня не совсем получалось, да?
– Ну, да.
Настя не могла не улыбнуться.
Прошедшие дни были наполнены оглушающими событиями. После того инцидента у ворот с узнаванием и потерей сознания, Михаил подхватил жену на руки, гаркнул Игнату, чтобы тот не отпускал некого Никиту, на которого столь странно отреагировала ЕГО Настя. Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, как же хорошо, что в тот момент в его доме была Дина. Иначе как они разгребли бы то, что свалилось на них, непонятно. И не факт, что обошлось бы без крови. Это он сейчас на полном основании заявлял.
С Настей случилась истерика. Когда она пришла в себя, она переводила взгляд с Дины на Михаила, снова и снова. А потом расплакалась. Горько и навзрыд, как умеют плакать только девушки. Михаил пребывал в полной растерянности, ничего не понимая, отчего злился и бесновался ещё сильнее. Он ничем не обидел Настю, чтобы она ударилась в слезы! Напротив, хотел помириться, сгладить ночную ссору. И двигаться дальше. Пришла пора поговорить откровенно.
А тут… слезы.
Дальше было только хуже.
– Я вспомнила…
Настя сказала это так жалобно, так тонко, что у Михаила в душе что-то дрогнуло. Возникла непреодолимая потребность защитить жену от всего мира, от всего того, что было у них в прошлом. Даже от себя, от тех решений, что были приняты в прошлом. Каждый мускул напрягся в теле Михаила. Он посмотрел на Дину, сидящую на корточках напротив Насти и держащую ту за руки.
– Всё хорошо, Настя.
– Нет… Не хорошо… Потому что я ВСПОМНИЛА…
– Что ты вспомнила?
– Всё. И то, что я – не я. Это не моё тело, это не мой дом… а ты, Миша, не мой муж…
Вот тогда Михаил решил, что у его жены начались проблемы с психикой. Уже хотел ответить, когда Дина повернула голову в его сторону и предупреждающе покачала. Михаил нахмурился.
– Настя, что ты вспомнила? – снова повторила Дина.
Настя некоторое время молчала, глядя на девушку, в её глазах застыли слезы.
– Я умерла там… в метро… точнее в больнице…
Дальше начался кошмар.
Если бы Михаилу кто-то ранее сказал, что паранормальные явления могут прийти в его жизнь, он бы съязвил, сообщив, что в его семье достаточно одной увлеченной парапсихологией. Когда же Дина заговорила про переселение душ, Михаилу отчаянно захотелось напиться.
– Они слишком разные, Минька. Ты сам всё видел. Слишком разные. Даже, если предположить, что та, прежняя Настёна, искусно притворялась, и ты многого о ней не знал, то сегодняшняя Настя – другая.
Дина была права. Во всем. И это уже его душу выворачивало наизнанку. Что же получается…
И сразу мысль оборвалась, метнулась к Насте. Если у него полный раздрай, то что с его девочкой происходит?
Он уже хотел пойти к ней, но путь перегородила Дина. Для убедительности положила руки на грудь, останавливая.
– Ей надо разобраться.
– Тогда иди ты – помоги.
Как он удержался, остался на месте – непонятно.
Девочки говорили долго. А он метался по комнатам, не находя себе место.
– Игнат, давай, подключай народ. Мне надо знать всё о некой Анастасии Деминой.
Игнат всё сделал без лишних вопросов.
Как оказалось, и собирать-то особо было нечего. Девочка осталась сиротой в двенадцать лет, бабушек-дедушек не было, теток, что взяли бы опеку над ней, тоже не нашлось. Никто удочерять взрослеющего подростка не хотел. Настя прожила в детском доме до совершеннолетия.
Что самое интересное было в её биографии для Миши – родители Насти профессионально занимались боксом. Отсюда и любовь девушки к данному виду спорта. Он читал отчет вскользь, лишь выбирая основные факты.
Последний заключался в том, что девушка приехала поступать на физфакультет, вместе со своим парнем, Никитой Козловым. В отчете не было ни слова про то, что они помолвлены.
Михаил отложил доклад и сжал виски руками. Именно в эти минуты Настя разговаривала с Никитой. К удивлению Зареченского разговор был коротким. Михаил же думал, что они будут разговаривать несколько часов. Молодой человек вышел от неё немного озадаченным, но абсолютно спокойным.
– Она не сказала ему.
Он не услышал шаги сестры.
– Почему ты так решила?
– А разве непонятно?
Михаил ничего не понимал. Абсолютно.
Более того, Настя через Дину попросила Мишу пока не приходить к ней. Её просьба резанула по самому больному. Получается, его жена – да, его жена! – готова разговаривать с кем угодно, только не с ним!
Разозлившись и чувствуя себя чужим в собственном доме, Михаил собрался, схватил ключи от машины и уехал в «Альянс».
Где его пару часов спустя нашла Настя.
– Дина сказала, что ты ничего не сообщила Никите.
Имя соперника давалось с трудом.
Настя сдержанно кивнула.
– Трудное решение, оно мне далось тяжело и не сразу. Я взвесила все «за» и «против». Никита похоронил меня… тогда… Господи, как звучит ужасно, но… – она шумно сглотнула и, высвободив одну руку, взяла его бокал и сделала несколько глотков. – Но факт остается фактом. Я вспомнила себя в метро… И девушку, твою Настю, беременную и такую красивую. Она казалась чужой в метро. А потом взрыв…
– И ты закрыла её собой.
Настя покачала головой и сделала ещё глоток.
– Как видишь… Черт, наш разговор напоминает разговор из какого-то мистического фильма. А Никита… Он клевый. Реально клевый. Он опекал и заботился обо мне в детдоме, никому не давал обижать. И мы вместе занимались спортом. Он мне очень помогал. И решил, что любит меня. А я… Ничего, кроме привязанности не испытывала к нему. В Москву меня позвал. Я дала согласие, но с тем условием, что жить я буду отдельно от него. То есть, постели будут разные. Черт, Зареченский, ты меня понимаешь.
