В это время мы уже находились на 82°36´N 66°27´O, на N-O от Земли Франца-Иосифа. Капитан по-прежнему рассчитывает достичь Шпицбергена, надеясь, что льдину нашу несёт на W. Лучше всех себя чувствуют собаки, которым нет дела, куда нас несёт. Глядя на них, можно подумать, что они всю жизнь живут в этих льдах: убегают, исчезают где-то за ропаками, пропадают по несколько дней, потом возвращаются как ни в чём не бывало. Случается, правда, что возвращаются с драными лапами или боками. Но им как-то удаётся быстро восстанавливаться. И вскоре они опять отправляются в какие-то свои таинственные экспедиции. Не удивлюсь, если они уже не раз побывали на Северном полюсе. Жаль, что невозможно это установить. Чтобы наши охотники и четвероногие матросы не растерялись, у нас заведён такой порядок: через короткие промежутки на палубе трубят в охотничий рог и туманный горн.
Накануне Рождества мы устроили себе развлечение: чистили от снега палубу и попытались хоть немного отмыть закоптившиеся помещения. Боже, на что стала похожа “Княгиня Ольга”! Да и на что все мы стали похожи! Лица наши уже не отмываются от копоти и сажи – мыло закончилось. Боцман объявил, что умеет варить мыло из жира и что медвежий мир подойдёт вполне. Действительно, сварили какую-то архизловонную массу и даже отлили из неё подобия мыльных кусков. Но вместо мыла в этих кусках оказалась какая-то замазка. И все, кто успел ею намазаться, включая меня, принуждены были её соскабливать. Кто с ладоней, а кто и с лица.
Но что все мы в сравнении с бедной нашей “Княгиньюшкой”! Где былая красота? Где прежняя роскошь? Разобранные переборки, закопчённые потолки и стены, краска, пластами свисающая из-за холода и влажности. В каютах с потолка ночью капает на лицо. А койки пришлось отодвигать от стен, поскольку в ночные часы к стенам примерзают одеяла. Ночью в моей каюте 0° R. И это, при нашем положении дел с топливом, совсем неплохо, потому что на улице – 32° R. Никто не жалуется. Наоборот, стараемся подбадривать друг друга. А над примерзающими одеялами даже ухитрялись шутить. И стоит кому-нибудь задержаться на завтрак, Музалевский встречает опоздавшего репликой:
– В следующий раз, когда примёрзнете к стене, зовите на помощь.
Или со словами “сколько у нас сегодня примёрзших” принимается подсчитывать опаздывающих.
Кое-как отмыв “Княгиню Ольгу” и соскоблив со своих физиономий медвежий жир, мы встретили Рождество и Новый год. Все вместе собирались в нашем “кормовом помещении”, заводили граммофон и угощались пирогом с ягодами. Меню почти не изменилось, припасов ещё довольно. Плохо только, что сахар на исходе. На пирог-то уж не поскупились – он получился по-настоящему сладким.
После праздников всё опять пошло своим чередом: ходили на охоту, учили английский, чинили одежду, для чего даже распороли кожаный дождевик капитана. Разумеется, с его же ведома. Но вдруг, спустя десять дней после Нового года, капитан перед обедом объявил:
– После трапезы прошу команду не расходиться…
Все переглянулись, а после обеда замерли в тревожном ожидании. Капитан поднялся и сказал:
– Два дня назад отставленный мною от исполнения своих обязанностей штурман Бреев обратился ко мне с просьбой дать ему возможность и материал построить каяк, чтобы весной уйти со шхуны. Обдумав всё тщательно, я решил дать своё согласие.
Капитан замолчал. Штурман сидел, опустив почему-то глаза. Команда в первую секунду застыла от изумления, но потом как будто все разом выдохнули и заговорили. Если же сложить всё высказанное воедино, то получится примерно следующее: команда опасается, что зимовать придётся и в третий раз, а на третью зиму не хватит ни провизии, ни тем более топлива. Третья зимовка означает всенепременную смерть. А потому команда тоже желает уйти со шхуны.
– Все хотят строить каяки! – воскликнул машинист Раев.
Капитан всё пытался что-то вставить, но команда говорила хором и без умолку. Тогда капитан прокричал:
– Ти-хо!
И все замолчали.
– Я предвидел такой поворот событий, – сказал капитан своим обычным голосом. – Поэтому я и собрал всех, чтобы все слышали о решении… о решении штурмана Бреева покинуть “Княгиню Ольгу”. Но я хочу вам сказать, что почти уверен: летом судно будет у берегов Шпицбергена. Однако в том случае, если по каким-нибудь причинам я ошибаюсь, и этого не произойдёт, обещаю, что не позднее июля мы покинем “Княгиню Ольгу” на ботах. Вы помните, я рассказывал вам о “Жанетте”. Шхуна “Жанетта” была раздавлена льдами в Восточно-Сибирском море, и тогда капитан Делонг осуществил свой знаменитый переход на вельботах к дельте реки Лены…
– Напомните им заодно, капитан, как кончил и сам Делонг, – с какой-то усталой усмешкой проговорил вдруг штурман, довольно долго до того хранивший молчание. – Я вовсе никого не агитирую, но люди должны знать, что может их ожидать.
– Да, капитан Делонг и люди из его шлюпки погибли. Но все, кто был в шлюпке инженера Мельвилля, спаслись. Делонгу просто не повезло.
– Или Мельвиллю просто повезло, – опять подал голос штурман и поднял наконец глаза на капитана.
– На вещи можно смотреть с разных сторон, Виталий Валерьянович, – спокойно произнёс капитан, глядя в упор на штурмана.
– Кто спорит, – тихо ответил штурман.
– Итак, я обещаю, – снова обратился капитан к команде, – если к лету мы не освободимся от этой льдины и не выведем “Княгиню Ольгу” на чистую воду, самое позднее – в июле все желающие смогут покинуть шхуну на шлюпках и взять курс на Шпицберген. Между прочим, то расстояние, что предстоит пройти, гораздо меньше, чем преодолела команда “Жанетты”.
Слова его были встречены молчанием. Все задумались и заёрзали. Казалось, что всем вдруг сделалось очень чего-то неловко. Один штурман оставался по-прежнему спокоен и ни на кого опять не смотрел.
– А когда штурман уходит? – вдруг спросил Раев.
Штурман слегка вздрогнул, точно очнувшись, и повернулся к Раеву.
– Мне надо основательно подготовиться. Я не знаю, что меня ждёт… Но выйти я должен в начале весны, чтобы как можно скорее дойти по льду до мыса Флора, где, насколько мне известно, есть деревянные постройки и даже запас продовольствия.
– Откуда? – удивился Раев.
– Наследство от капитана Джексона, – улыбнулся штурман. – Но не только – каждая экспедиция или даже случайное судно обязательно оставляет что-нибудь для последователей. Если за лето ни одно судно не подойдёт к Земле Франца-Иосифа, к осени – так же, по льду – я отправлюсь к Новой Земле. Зимовать там проще. А можно зимой перейти Карские Ворота и Югорский Шар… В любом случае, летом на Новую Землю заходят суда…
– Штурман, я могу присоединиться к вам? – спросил Раев.
Штурман с интересом, как будто только что заметил, посмотрел на него.
– Ко мне может присоединиться любой член команды, – объявил он. – Конечно, с позволения капитана.
Кто-то ещё пожелал отправиться вместе со штурманом, кто-то предложил записать всех желающих. Но капитан вдруг сказал:
