— Давай, расскажи. — Говорю, сделав небольшой глоток. Ставлю чашку на блюдце и потягиваюсь, как кошечка, с удовольствием отмечая, что он завороженно наблюдает за каждым моим движением. — Зачем ты все это проделал, умник?
Уверенность в себе стирается с его лица вслед за радостью от победы.
— Я не допущу, чтобы в моем клубе ставили пенсионерские шлягеры. — Сообщает Тим, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке.
Неосознанно впиваюсь взглядом в его грудь, на которой виднеются редкие завитушки почти бесцветных волос.
— Мы могли бы обсудить это нормально. — Беру ложечку, медленно помешиваю кофе.
Парень сглатывает, следя за моей рукой.
— Нет, не могли… — Его взгляд уходит в сторону, затем перемещается на мое лицо. — Я сразу сказал, что категорически против.
— А если я все равно сделаю по-своему?
К нам подходит официант, ставит на столик крем-суп и жаркое. Я лениво придвигаю к себе одну из тарелок.
— Тогда мы оба останемся без бизнеса.
— Потому, что ты будешь делать мне все назло?
— Потому, что мы прогорим! — Восклицает он, легонько ударяя ладонью по столу.
Не обращая внимания на его выпад, умиротворенно пробую крем-суп. Затем поднимаю глаза на Тима и смотрю так, будто прослушала то, что он только что говорил.
— Черт! — парень ерзает на стуле. Придвигается ближе и тихо произносит: — Я не знаю, чего хочет твой папочка, и на хрена он тебя прислал, но так просто я не сдамся. Учти это.
— О, да, я понимаю… — Прижимаю к губам салфетку.
— И не позволю каким-то там колхозникам играть в моем клубе «И целуй меня везде, восемнадцать мне уже»! «IDOL» — приличное заведение!
— Ты, придурок, — не выдерживаю я, сминая пальцами салфетку, — мы просто могли выслушать, что скажет нам специалист! Вместо этого ты решил поступить как детсадовец! Обманул меня, примчался сюда, свернул переговоры. И ты думаешь, что теперь я стану с тобой договариваться? Черта с два!
— Да мне плевать!
— Заметно. — Бросаю я, качая головой. — Пора уже включать мозги, Тимошка. Давай-давай, раскочегаривайся. Самое время взрослеть.
— Как ты меня назвала? — Он кладет ладони на стол, будто собираясь его перевернуть.
Вместо ответа на его вопрос, я смеряю его взглядом, а затем снисходительно сообщаю:
— Даже несмотря на твою истерику, я готова дать тебе второй шанс. Давай договариваться.
Он скрежещет зубами, но все же убирает руки и наклоняется вперед.
— Никаких пенсионерских дискотек! — Ставит мне ультиматум.
— Хорошо. — Уступаю я. — Но мажорский клуб все равно превращается в доступный.
— Ладно. Пусть. — Говорит он задумчиво.
Все еще размышляет: проиграл мне или нет?
— Но больше никакой самодеятельности! Только попробуй сделать что-то и не поставить меня в известность! — Добавляет Тим.
Он так похож сейчас на капризного ребенка, выторговавшего себе кулек конфет и новую игрушку, что я невольно умиляюсь.
— И ты тоже. — Улыбаюсь я ехидно. — Любое действие за моей спиной будет расценено как разрыв нашего соглашения.
— Идет! — Парень довольно вскакивает.
Я отодвигаю суп и придвигаю жаркое. Пахнет вкусно.
— Не спеши. — Говорю голосом крестного отца. — Вопрос номер два.
— Чего тебе еще? — Оборачивается Тим.
Я жду. Неспешно подцепляю вилкой кусочки мяса и овощей и отправляю в рот. Жую. Дожидаюсь, когда парень, прорычав с досады, подойдет обратно, сядет и уставится на меня. И только потом любезно интересуюсь:
— А зачем нужно было прокалывать мне колесо?
Левицкий с довольным видом взмахивает руками:
— Импровизация!
— А-а-а… — Я поднимаю большой палец вверх. — Похвально. Ну, тогда ты с таким же энтузиазмом накачаешь его и скатаешься в шиномонтажку.
Он нахмуривается:
— Не маленькая, сама сделаешь.
— Ну, и отлично. — Тихо выдыхаю я. — Похоже, наше соглашение умерло, так и не вступив в силу.
Парень сузил глаза, сжал челюсти — видимо, хотел выругаться, но сдержался.
— Ты нарываешься, Гаргулья… — шепчет он.
— Ну, же. Будь мужчиной, Левицкий. — С улыбкой отправляю в рот еще кусочек жаркого и облизываю губы. — Убери, где нагадил.
— Ты…
— Почини мое колесо! — Твердо.
Его кадык дергается.
— Ладно…
Он встает.
— Подожди! — Останавливаю его.
— Что еще? — Недовольно.
Беру сумочку и достаю из нее подножку. Кладу прямо на стол перед ним:
— Прикрути ее на место, пожалуйста. Раз уж все равно собрался…
— Аргх… — Рычит он, подхватывая деталь со стола.
— До встречи на работе! — Ласково пою я, глядя, как он удаляется.
Слежу за уверенной походкой, скольжу глазами по крепким плечам, широкой спине, задерживаюсь немного дольше положенного на упругой заднице и цокаю языком.
«Да-а-а… Ужасно бесячий, но породистый. Понятно, почему ему девки сами на шею вешаются».
Не успеваю я отвернуться, как он ловит меня с поличным — оборачивается у самого выхода и сводит брови на переносице. Этот жест должен означать что-то вроде «как же я тебя ненавижу!», но я уже улыбаюсь своим фирменным «так тебе и надо», и парень отворачивается, удаляясь прочь.
Пусть идет, пока не передумал.
Отодвигаю от себя тарелку и прошу счет. Массирую пальцами виски. «Как же с тобой тяжело, Левицкий. И как же интересно. Нужно будет раскопать о тебе что-нибудь. Должны же быть у самовлюбленного плейбоя хоть какие-то слабые места?»
* * *
Когда я возвращаюсь в офис, Тима нигде нет. Моего мотоцикла тоже. Ключ от него, который оставался у охранников, Левицкий забрал.
Уже через пару минут работа поглощает меня с головой. Мы обсуждаем с Дашей необходимость установить камеры в зале, на кухне ресторана и на улице, куда выходят курить сотрудники. Нет, я не против, чтобы они это делали, но, когда в ресторане полная посадка, это вызывает только лишние проблемы.
Мы решаем вопрос с уличной вывеской, которую все забывают включать, когда наступают сумерки. Даша говорит, что Тим давно предлагал поставить ее на таймер, и я с удивлением ставлю Левицкому мысленный плюсик за сообразительность.
Вместе с Дашей мы составляем рекламный план по обоим заведениям. Уже вечер, но Тим все не появляется. Телефон не доступен.
Мы решаем вести инстаграм аккаунты ресторана и клуба. Обговариваем эти идеи, досконально и детально прописываем задачи. Смеемся, едим, работаем дальше. Спорим, кому можно доверить интернет-продвижение. Даша предлагает посоветоваться с Левицким, но его все еще нет.
