А утром мой новый папочка лично приехал за мной. Вот тогда-то я и посмотрела впервые в его глаза — глаза голодного животного, блестящие и горящие диким огнем. Я тогда не испугалась. Нет. Думала, у меня достаточно силы, чтобы довести новых родителей до белого каления и преспокойно вернуться в детдом.
Только позже я поняла, что пути назад уже не было. Все было решено. Этот человек выбрал меня из сотни воспитанников. Он прекрасно знал психологию жертвы, но не искал подростка с признаками уязвимости. Он знал, что достаточно силен, чтобы сломить волю любого, кто станет его игрушкой.
Как он сделал свой выбор? Все просто. У него просто встал на меня.
Этого было достаточно, чтобы подписать мне приговор.
20
Тим
— Где мы? — Спрашивает Марта, поднимая голову.
— У меня. — Отвечаю.
Помогаю ей войти в квартиру.
— Реально? — Она словно отходит ото сна.
— Вполне.
Девчонка небрежно скидывает изящные лодочки с ног и сонно оглядывается по сторонам. Боже, до чего же она пьяна! И когда успела так надраться? Вроде ведь вместе сидели.
Заметив, что она покачивается, я подхватываю ее под локоть.
— Вот это да. — Смеется Марта. — Я не так представляла себе твою холостяцкую берлогу.
— А как же тогда?
— Ну… — Девушка морщится, проходя босиком в гостиную. — Думала, у тебя тут траходром посреди комнаты. Ой, пардон. А вот и он!
Она хихикает, обнаружив проход в спальню, а в ней двуспальную кровать. А мне становится неловко от того, что повсюду разбросаны мои вещи: рубашки, джинсы, грязные носки. Обычно мне плевать, какая будет реакция на бардак у пьяных цыпочек, подцепленных мной в клубе — мы с ними сразу приступаем к делу. Но Марта — другой случай. С ней вообще все по-другому.
— Ммм… — Девушка замирает в дверях. — Значит, ты соблазняешь их на этих розовых простынях?
Я поворачиваюсь и замечаю, что постельное белье действительно розового цвета. Помнится, покупал сразу несколько комплектов. Все лучше, чем белое, на котором каждая новая знакомая старается оставить следы своей помады, которые с трудом потом выводят работники прачечной.
— А где розовые лепестки? — Хохочет Марта, лениво откидывая волосы назад. — Где шампанское?
Черт! Эти ее волосы — они как корона на ее голове. Величественны и притягательны. Она даже не понимает, как сексуально выглядит каждое ее движение. Эта девушка настолько же невинна, насколько порочна. Создана, чтобы соблазнять!
— То есть… — Я медленно приближаюсь к ней. — Если бы были лепестки роз, то ты занялась бы со мной сексом?
Марта поднимает взгляд и смотрит на меня из-под полуопущенных ресниц. Она закусывает губу:
— А зачем тогда я пришла? Как ты думаешь?
Ее глаза смеются надо мной. Наверняка, планирует выкинуть очередной фокус.
— Ты пьяна, Марта. — Кладу руки на ее бедра, медленно погружаюсь в запах ее кожи и волос. Приближаю свое лицо к ее лицу. — Сколько ты выпила, девочка?
— Не знаю. — Пошатывается она. — Это важно?
— Мне кажется, ты пожалеешь о решении прийти сюда.
— Я? — Она задирает нос. — Я никогда не жалею!
Дышит прерывисто и шумно. Льнет к моей груди, ищет губами мой рот.
— Не то, чтобы я отговаривал когда-то кого-то заняться со мной сексом… — Веду носом вверх по ее щеке. — Но нам с тобой еще работать вместе.
— Много у тебя было женщин? — Вдруг выдыхает она.
Я слышу, как бьется ее сердце.
— Не знаю. — Отвечаю хрипло. — Я никого не помню.
— Скажи. — Настаивает Марта.
— Сегодня это не важно. — Мои пальцы впиваются в ее упругие ягодицы. — Сегодня есть только ты. И я дам тебе все, что пожелаешь.
— Так сколько?
— Не помню. — Мотаю головой.
Она прикрывает глаза и стонет от желания. Мы оба хотим одного и того же.
— Ты лжешь мне.
— Это все неважно, Марта. — Я касаюсь губами ее виска, оставляю на нем поцелуй. Спускаюсь ниже, касаюсь губами щеки, затем прикусываю мочку уха. Чувствую, как слабеет ее тело. Поддерживаю руками за талию и крепче прижимаю к себе: — Считай, что у меня никого не было, кроме тебя.
— У тебя было слишком много женщин, Левицкий. — Шепчет Марта, выгибая спину.
И впервые мне становится стыдно, что их действительно было слишком много. Я будто пытался поставить чертов рекорд. Трахал всех без разбора. Перебирал, менял, точно перчатки. Не запоминал даже лиц. И теперь мне кажется, что я такой грязный рядом с этой чистой девушкой.
— Ты — другая. — Честно говорю я.
И Марта разражается диким хохотом.
— Да ладно!
— Без шуток.
— Это точно… Я другая. — Вдруг успокаивается она. — Точно. — Шепчет это чуть слышно, впившись пальцами в мои предплечья.
Ей будто хочется не освободиться из моих объятий, а удержаться в них. Марта поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Щеки ее горят, губы приоткрыты в жарком выдохе. Она так соблазнительна, так красива, что у меня замирает сердце. И это очень странно, потому что я привык чувствовать другими органами — например, тем, что гораздо ниже.
— Ты хочешь меня? — Ее пальчики скользят вверх по моим рукам и вот уже гладят шею.
Я не отвечаю, потому что не понимаю вопроса. Это даже не вопрос. Она утверждает. Знает, что хочу ее. И она… разочарована этим.
— Хочешь меня? — Переспрашивает, обхватывая ладонями мое лицо и поворачивая голову так, чтобы мой взгляд вернулся к ней.
— Ты знаешь. — Я почти не моргаю, выдерживая вызов в ее глазах. — Ты нужна мне.
Марта будто не слышит.
— Хочешь? — Тормошит меня.
Она покачивается. И я заключаю ее в кольцо своих рук.
— Ты нужна мне, Марта. Только ты. — Упрямо повторяю я, касаясь носом кончика ее носа.
— Возьми, что хочешь. — Просит девушка. — Но возьми честно. Не выдумывая какую-то чушь про то, что я нужна тебе. Бери. На! Я пришла сюда за этим. — Она прижимается ко мне, почти теряя равновесие.
— Ты пьяна. — Констатирую я. — Тебе нужно поспать.
— Нет. — Мотает головой Марта. — Мне нужно, чтобы ты трахнул меня. Я должна знать, как это будет.
— Сколько же ты выпила… — Бормочу я, понимая, что она не шутит.
Девушка мягко отстраняется и начинает расстегивать пуговицы на одежде. Она смотрит на меня, добела сжав пухлые губы. В ее взгляде ненависть и покорность. Она словно делает мне одолжение. Ждет какой-то реакции.
