— Марта, я сегодня проконсультировался с лучшими специалистами. Мы госпитализируем Якова в понедельник. Это вопрос решенный. Если ты не дашь свое согласие, то нам придется найти Инну. Думаю, это будет не сложно, достаточно сделать пару звонков.
Понедельник. Это же через двое суток? Меня прошивает насквозь волной отчаяния. Все планы к черту, ничего не выйдет. У меня больше нет времени на раздумья. Плевать на его фирму, на деньги, на месть. У меня всего пара дней, пока Якова не госпитализировали, на то, чтобы покончить с ним раз и навсегда.
— Я понимаю, что ты боишься, Марта. — Слова поверенного звучат над моим ухом словно в тумане. — Все мы переживаем за его здоровье. Но представь, что операция поможет. Он снова будет ходить, говорить. Восстановится и сможет взять управление в свои руки. Тебе не придется ни о чем беспокоиться. Не нужно будет переживать, что кто-то отнимет у тебя твое имущество, что кто-то будет неправильно распоряжаться твоими финансами. Ты сможешь наслаждаться жизнью…
У меня кружится голова от осознания того, что выхода больше нет.
— Я настаиваю, Марта. С тобой или без тебя…
У меня перед глазами все плывет. В ушах звенит. Мне больше ничего не остается, как согласиться на это, а потом пойти и отнять у Якова жизнь. Он недостоин того, чтобы дышать этим воздухом и любоваться на это солнце. Он снова возьмется за старое. Он…
— Хорошо. — Тихо говорю я. Медленно поднимаю взгляд на мужчину. — Я даю тебе согласие. Завтра подпишу все бумаги.
— Отлично. — Улыбается он.
— И я не буду больше ни на чем настаивать. Не полезу в дела фирмы и в твои дела. — Я облизываю губы и с трудом выдавливаю: — Но у меня будет просьба.
— Какая? — Лицо Эдика вытягивается.
— Тебе она не понравится.
— Вот как. — Выпрямляется он.
— Да. Но это моя единственная просьба. Больше ни о чем просить не буду. — Я пытаюсь улыбнуться. — Не волнуйся, мой отец не был бы против. Он бы поддержал меня. Он… во всем меня всегда поддерживает.
— В чем заключается просьба, Марта?
Я закусываю щеку изнутри, затем собираюсь с духом и говорю:
— Клуб. Ты сам только что сказал, что это капля в море.
— Так… — Напрягается он.
— Я хочу, чтобы мы отказались от своей доли. — Сглатываю и продолжаю. — Мы продадим ту часть имущества, которой владеем, по минимальной цене.
— И кому? — Эдик выгибает дугой бровь.
— Тому, кто имеет преимущественное право ее выкупа. Владельцу второй половины клуба и ресторана.
— Вот как. — Покашливает он.
— Да. Деньги будут завтра, я принесу. Готовь бумаги.
— Марта, — задумчиво почесывает висок Эдуард Викторович, — ты понимаешь, что это…
— Невыгодно для нас, я знаю. — Киваю ему. — Что ж, значит, такой я херовый делец. Не быть мне успешной бизнесвумен.
— Думаю, ты знаешь, что делаешь…
— Конечно. — Киваю еще раз. — Думаю, мы с тобой окажем друг другу услугу.
Я встаю и протягиваю ему дрожащую руку.
— Я попробую решить этот вопрос, но не могу ничего обещать. — Пожимает ее поверенный.
— Ты решишь это вопрос. — Надтреснуто говорю я. — Капля в море, Эдик. Ты решишь его, а я подпишу завтра согласие на операцию. И всем будет хорошо.
Разворачиваюсь и на ватных ногах иду к двери.
— Якову не понравится, когда он поправится и обо всем узнает. — Слышится из-за спины.
— Оставь эти проблемы мне. — Бросаю через плечо.
Выхожу, прохожу мимо насупившейся Юленьки и тороплюсь на свежий воздух. Состояние такое, будто меня сейчас вырвет.
Эдик прав: ему не понравится. Только он не знает одного: это не важно. Яков уже никогда не поправится. Я не дам ему такого шанса.
Тим
Нет, так нет. Раньше я по такому поводу даже не заморачивался. А теперь… не могу. Почему? Почему она произнесла эти слова? Ведь я же ей нравлюсь. Это очевидно. Почему так все получилось? Почему она мне отказала?
Мне нужна причина, иначе я не успокоюсь.
Всю ночь мне снятся удушающие картины апокалипсиса. Пламя пожаров перемежается с картинками нашего расставания. Я пытаюсь спросить, есть ли у Марты кто-то, а, может, их десятки и тысячи, но снова и снова вижу в ее глазах лишь волнение и нежность. Нет. У нее не может быть никого.
Тогда почему она не захотела быть со мной? Может, дело в моем характере? В моей ненадежности?
— Вставай. — Возвращает меня к жизни чей-то голос.
Прежде, чем открыть глаза, внимательно прислушиваюсь. Кто-то быстро ходит по комнате. Пытаюсь вспомнить, кого притащил ночью к себе в квартиру. В памяти всплывают картинки вчерашней попойки. Вот я сижу у барной стойки, вот выпиваю рюмку за рюмкой. Смеюсь. Вот выискиваю в толпе подходящую красотку для того, чтобы скрасила мой вечер, но все девицы, как на подбор: страшные, серые, скучные, и у меня на них не стоит.
Когда это все успело так поменяться?
Музыка долбит по ушам, Дашка что-то ворчит на ухо, парни предлагают мне залить горе алкоголем. Какое горе? Что я успел им рассказать? А… «Она не хочет со мной, представляете? Она. Со мной! Да это я с ней не хочу!» — ору я, заливая в глотку спиртное. «Веселье» продолжается. Я шучу, бесстыдно лапаю мимо проходящих девчонок, но мне не становится легче. Еще и Дашка с Яриком почему-то мне сочувствуют.
Зачем? Мне ведь хорошо…
Позже Ярослав выводит меня проветриться. Я закуриваю и ржу. Предлагаю ему поспорить на то, что могу перетрахать половину присутствующих в клубе телок всего за одну ночь. Но он мне и так верит. Отказывается спорить. Зачем-то поддерживает меня под локоть, а потом за талию. «На хрена? Я и так хорошо стою на ногах. Я трезв, как стеклышко!»
А потом я реву у него на плече. Слез нет, поэтому меня скручивает в беззвучном всхлипе, от которого рвет на части все внутренности.
Я что-то говорю, говорю, говорю, а он лишь кивает. Мы сидим на бордюре, я курю одну за другой и громко матерюсь. Так, что прохожие оборачиваются. Но мне плевать. Кажется, я рассказываю ему, как мне плохо. Как мои мышцы судорогой скручивает от простого желания быть рядом с Мартой. Видеть ее каждый день, касаться ее рук, обнимать, заботиться, делать что-то вместе. Говорю, что не смогу просто наблюдать за ней со стороны. А потом мы возвращаемся в клуб… А потом…
Сколько не силюсь вспомнить, ничего не выходит. Чьи-то шаги продолжают отдаваться эхом в висках. Кто-то ходит по моей комнате. Кто?
Пытаюсь вспомнить, кого мог приволочь сюда ночью. Брюнетку? Блондинку? Заводную соседку? Открываю один глаз, но изображение плывет. Закрываю. А что, если это Дашка, и мы с ней… «О, нет, не просыпайся, не просыпайся…»
