Парень придвигает высокий стул и подсаживается к ней совсем близко. Я притормаживаю, позволяя себе вдоволь насладиться этой картиной. Стриптизер что-то шепчет ей на ухо, а Марта смеется. Их плечи соприкасаются, локти трутся друг о друга. Я вижу, как она запрокидывает голову, смеясь над его очередной шуткой, и мне будто внутренности кромсают ржавыми ножницами.
Вот тут стоило бы успокоиться. На этом моменте стоило бы откровенно порадоваться, что у этой девушки ко мне нет никаких претензий, и что она весело проводит время в компании другого мужчины. Она с другим, а я волен иметь связь со столькими женщинами, со сколькими захочу.
Но, мать вашу, отчего же мне так хреново?!
Почему меня шатает от ревности? Почему хочется разорвать этого кудрявого голыми руками? Хочется обнять Марту, клеймить ее собой, хочется дать понять целому миру, что никто не смеет даже смотреть на эту женщину вот таким… бессовестным взглядом, который безошибочно, даже сквозь одежду оценивает сейчас прелести ее фигуры!
— Поговорим? — Я склоняюсь над ней как раз в тот момент, когда она кокетливо заправляет прядь волос за ухо.
И мне плевать, даже если между ними просто вежливое общение! Меня кроет и душит от вспыхнувшего внутри чувства. Мне нужно крушить и ломать. Мне нужно увести ее отсюда и поговорить!
— Тим? — Выдыхает она. Улыбка сползает с ее лица. — Мы тут…
Я не смотрю в сторону ее ухажера. Боюсь, что увижу его самодовольную харю, и мой кулак нечаянно соскользнет по ней по касательной.
— Выйдем, поговорим? — Прошу я.
И, видимо, что-то такое в моем голосе заставляет ее кивнуть.
— Прости, — пытается улыбнуться она Игорю.
Стекает со стула вниз и устремляется за мной. Только выйдя в коридор из шумного зала, я вдруг понимаю, что тяну ее за руку, точно на буксире. У меня столько эмоций, что я почти себя не контролирую.
— Тим, я… — хочет что-то сказать Марта.
— Не здесь! — Рявкаю я, увлекая ее за собой.
Мое сердце громыхает в такт беспомощному стуку ее каблучков по каменному полу. Она старается поспевать за мной, а я свободной рукой шарю в кармане, в котором спрятан ключ. Мы останавливаемся у двери, я вставляю ключ в замочную скважину, отпираю ее и пропускаю Марту внутрь.
— Включи свет, — просит девушка.
Ее голос печален и тих.
Хлопает дверь, щелкает замок — это я его закрываю.
— Нет. — Не даю ей включить свет.
Перехватываю ее руку, тяну на себя и кладу ладонью на свою грудь.
— Я не хочу, чтобы он трогал тебя! Не хочу, чтобы даже смотрел на тебя! — Признаюсь я, тяжело дыша. — Понимаешь?!
Моя грудь вздымается и опадает под ее тонкой кистью. Пусть слышит, как бьется мое сердце, ведь оно бьется для нее одной. Пусть знает, как мне больно. Пусть знает, что я не хочу никого другого. И не собираюсь ее ни с кем делить.
— Тим… — Просит Марта, отстраняясь.
Но я не позволяю ей сделать этого. Крепко держу за запястье.
— Скажи, что я тебе не нужен, и я уйду.
Даже в безумном грохоте моего сердца слышно, как она сглатывает.
— Скажи, что не любишь меня, я отстану. — Настаиваю я.
Мои слова режут воздух в комнате, как острые молнии.
— Я… — Марта сглатывает.
Почти физически получается ощутить ее испуг и смятение.
— Скажи, чтобы я ушел, и я уйду. И больше никогда не вернусь. — Уже громче говорю я.
— Ты меня совсем не знаешь, — ее голос звучит пискляво и неуверенно.
— Разве это так важно? — Я притягиваю ее к себе, мои пальцы скользят по ее затылку, медленно погружаются в ее мягкие волосы. — Что такого я могу о тебе узнать, что заставит меня передумать?
— Я не могу тебе сказать…
— Тебе не восемнадцать, а сто двадцать восемь лет? В полнолуние ты покрываешься шерстью и воешь на луну? Что такого страшного я о тебе не знаю? — Усмехаюсь я. — Даже если ты ковыряешь в носу… — Я наклоняюсь и внимательно смотрю в ее глаза. — Боже, серьезно? Ты ковыряешь в носу?!
Она смеется, и я весь превращаюсь в безграничное счастье.
— Хочешь честно? — Я касаюсь лбом ее лба. — Я не отстану от тебя, гаргулья, даже если ты тысячу раз меня пошлешь подальше. Я буду отгонять от тебя других мужиков: буду убивать их, а трупы складывать в подвале под клубом. Жестко, да? Ну, ладно, просто буду всем им говорить, что ты лесбиянка, чтобы они отстали. А если не отстанут, то буду убивать.
Марта съеживается в моих объятиях, напрягается всем телом, и я замолкаю.
— Нет, серьезно. — Говорю, спустя мгновение. — Я не отдам тебя никому.
— Не отдашь?
— Нет. Не прогоняй меня, пожалуйста.
Она судорожно вдыхает, и мой рот находит ее рот. Марта тянет за мою рубашку, будто спешит скорее стать со мной одним целым. Я впиваюсь пальцами в ее кожу. Мы в диком отчаянии набрасываемся друг на друга и целуемся.
Я так скучал! Только сейчас, держа ее в своих объятиях, я понимаю это. Только с ней я получаю гораздо больше, чем просто поцелуи или просто секс. Каждый вдох, каждое прикосновение, каждый звук, который она издает, — это все мое любимое. И оно жизненно необходимо мне. Как воздух.
Мы стаскиваем друг с друга одежду. Я снимаю с нее кофточку, она расстегивает мои джинсы, тянет вниз ткань боксеров. Когда мы падаем на диван, на мне уже ничего из одежды нет. Это схватка. Она и я против целого мира. Она и я против правил и обстоятельств. Наша любовь — вот кто выходит победителем из этого противостояния.
Марта стонет подо мной, кусает мои губы, ее руки мечутся по моей спине. Я вижу, как она красива. Ее волосы разметались по кожаной обивке, веки полуприкрыты, губы влажно блестят, требуя поцелуев. Наше дыхание смешивается, взгляды проникают друг в друга, сердца бьются в такт, когда я ложусь сверху и оказываюсь в ней.
Она стонет, принимая меня. Запрокидывает голову, задыхаясь. Подается всем телом навстречу. Ее глаза закрыты, поэтому я продолжаю движения, пока она их не открывает. Вот так. Я буду целовать ее только с открытыми глазами. Хочу видеть, что Марта чувствует, и хочу, чтобы она знала, что чувствую я.
Каждый взгляд — вызов. Каждый толчок — поединок. Мы целуемся, продолжая двигаться все быстрее. Мои губы везде на ее лице: они скользят по ее носу, щекам, подбородку. Сложно целоваться, все ускоряя ритм. Здесь каждое движение — поцелуй. Каждое проникновение — лишь усиление слияния.
— Ты такая красивая, Марта. — Шепчу я.
Она улыбается.
С каждым новым толчком воздух между нами раскаляется все сильнее.
— Я хочу целовать только тебя, слышишь? — Касаюсь губами ее губ. — Я люблю тебя.
