И я теперь никак не мог перестать ее сравнивать со всеми, с кем прежде случалось иметь дело. Она была лучше всех этих длинноногих моделей-пустышек, вместе взятых. Такие, как Лида, ей и в подметки не годились.
Я чувствовал себя слабым и беспомощным под ее взглядом, а он, без сомнения, сейчас не просто изучал, а укорял меня за мой образ жизни. Моя запутавшаяся совесть беззвучно рыдала, потому что я видел, как эта девчонка меня ломает. Одним равнодушным взмахом ресниц переворачивает мой мир наизнанку, обнажает застаревшие раны и заставляет меня чувствовать боль, о которой я предпочел бы забыть.
Глядя на нее, я понимал только одно. Что хочу быть рядом, когда ей плохо. И уж тем более, когда хорошо. Это я должен сидеть на том диванчике рядом с ней, прижиматься плечом и умирать от счастья, что могу делать это. Я хотел быть с ней. Спасти ее от всего мира. Хотел. Потому что знал — это моя девушка. Моя. И как бы настойчиво не сигнализировали об опасности эти чертовы мозги, сердце — оно все равно захлебываясь кричало: «Люблю»!
Да. Люб-лю. Именно так.
Как тяжело бы это не звучало.
Потому что, пока ты мыслишь и пытаешься хоть как-то рационально объяснить происходящее с тобой, сердце просто чувствует. И его не обманешь. Можно пытаться спорить, доказывая обратное, но все равно придешь к тому, что это бесполезно.
Любовь все равно найдет путь к твоему сердцу, как не сопротивляйся. Ты абсолютно беспомощен перед всей этой фигней. Влюбился — и, считай, пропал. Тебя нет. Себе не принадлежишь. Аминь.
— Ром, ты слушаешь? — Девушка растерянно опустила плечи.
— Прости, — посмотрел на нее, — что? Что ты сказала?
— Я задала тебе вопрос. — Рогова поерзала на месте.
Я выпрямился. Оттянул ворот водолазки, который мешал дышать, и прокашлялся.
— Что ты спросила?
— Я… — Она потупила взор. — Мне нужно знать, насколько у тебя все серьезно по отношению ко мне…
Мне пришлось натянуть дежурную улыбку и вернуться к своей роли:
— Ты мне нравишься, Мила. Сам не пойму, что со мной происходит. С тех пор, как тебя увидел…
— Нет. — Оборвала меня на полуслове и тяжело вздохнула. — Дело в том, что… — Девушка облизнула губы и качнула головой. — Я уже обжигалась и больше не хочу. Сначала один мне клялся в любви, ухаживал, но стоило только поверить, что у нас все серьезно, довериться человеку, как он, добившись своего, просто исчез. Без объяснений. — Она взяла со стола чашку с кофе и немного отпила. Ее голос дрожал: — Я тогда не верила, что все мужики такие, но когда со вторым все повторилось в точности до деталей, а потом про меня поползли всякие слухи…
Рогова закрыла глаза, чтобы продышаться. Видно было, что ей даже вдох давался с трудом.
— Мила… Вот черт… — Я подозвал официантку. — Воды, пожалуйста, принесите.
К тому моменту, когда на стол поставили стакан с водой, девушка уже немного успокоилась.
— Спасибо. — Кивнул я.
— Я просто хочу знать, что ты не собираешься меня обмануть. — Рогова попила воды и по-детски забавно шмыгнула носом. — Еще немного, и я замкнусь в себе. Разуверюсь в порядочности мужчин. Мне нужны серьезные отношения, искренние, а не…
Я опустил голову и тяжело выдохнул:
— Тогда я не тот, кто тебе нужен.
Та-дам. «Поздравляю, Гаевский, сам себя утопил».
— Что? — Разочарованно пропищала она.
Пришлось развести руками.
— Прости. — Это было на меня не похоже, но на душе, и правда, становилось легче от признания: — Ты права, все мужчины такие, да.
— Значит, — всхлипнула она, — ты тоже хотел просто…
И закрыла рот дрожащей рукой.
— Прости, Мил. — Пожал плечами и бросил короткий взгляд на дальний столик. — Ошибка девушек в том, что вы всему верите. Вы заранее расположены доверять любому парню, который скажет вам то, что вы хотите услышать. И мы этим пользуемся. Разве мама не говорила тебе, что всем мужчинам нужно только одно?
— Да. Говорила.
— Так вот, это правда. — Жутко захотелось курить, но я лишь обессиленно уронил руки на стол. — Ваша проблема в том, что вы любого встреченного вами парня неосознанно воспринимаете как будущего партнера. Мысленно примеряете на него роль постоянного бойфренда, жениха, отца будущих детей. Наверное, так природой задумано. Я не знаю. Но у мужчин мозги заточены на другое. Первые наши мысли исключительно о физиологии. Только о ней. Ни о каких отношениях и речи не идет, но вы всякий раз обманываетесь. Просто у вас другие ожидания.
— И что, никому нельзя верить? — Испуганно.
— Никому. — Подтвердил я. — Даже самому милому, доброму и заботливому ухажеру. Как правило, такие быстрее всего втираются в доверие, получают свое и сваливают. Это больнее, правда? Когда тебе дурят голову любовями, называют самой-самой, а потом пшик — и ничего. — Пожал плечами. — Такие говнюки, как я, хотя бы ничего не обещают.
— Значит… — Ее грудь высоко поднялась, затем медленно опустилась. — Ты просто хотел со мной развлечься?
— Вроде как, да. — Кивнул. — Я уже и сам не знаю.
— Я что, так похожа на легкодоступную? — Глаза Милы широко распахнулись.
— Ну… — Осекся я.
— У меня никогда не получится ничего с нормальным парнем. Я знала. Уродливая наивная дура! — Рогова взяла ложку и принялась нервно помешивать остывший кофе.
— Ты не уродливая, Люд. — Мне хотелось утешить ее. — Ты… хорошенькая. Просто нужно давать понять парням, что ты знаешь себе цену. Пусть завоевание тебя будет для них настоящим квестом, так интереснее, поверь. И ценить будут.
— И вы вот так всегда… — Всхлипнула девушка, подняв на меня взгляд. — Всегда только одним местом и думаете? Неужели, никогда не влюбляетесь?
— Нет, такое бывает. Конечно. — Мой голос прозвучал надтреснуто и хрипло. Собравшись с духом, я посмотрел на Ёжку, и дыхание снова перехватило. — Но очень редко. Мы долго терпим и не позволяем, чтобы это произошло. Потому что это, как правило, очень больно. И ощущение такое, будто твое сердце безжалостно сжимают в кулаке и медленно насаживают на острый шампур.
— Значит, у тебя такое было, да? — Сочувственно улыбнулась Мила.
Я усмехнулся, разглядывая ее доброе, милое лицо. А ведь в нем не было ни грамма пошлости. Одни лишь наивность да простота, которые и делали ее легкой добычей для похотливых мерзавцев.
— В общем, да.
— И почему ты не с ней?
Еще раз украдкой стрельнул глазами в сторону.
— Не знаю. — Мои губы изогнулись в улыбке. — Потому что дурак, наверное.
— Ты не дурак. Ты хороший. — Шмыгнула носом девушка.
— И потому что не верю никому. Не могу. Играть всегда проще, чем жить по-настоящему. Можно… изобразить любую эмоцию, и все поверят. А с ней… с ней так не получится. С ней только честно. — Дышать стало трудно. — Вдруг я не смогу? — Улыбнулся. — Вдруг она поступит со мной так, как я всегда поступал со всеми?
