— Слав те хосподи! — Восклицает кто-то с соседнего столика.
И вся столовая взрывается нетерпеливыми голосами. Люди снова ходят туда-сюда, снова свободно переговариваются, очередь у раздаточного стола тоже вдруг оживает. Кто-то аплодирует, кто-то свистит, другие снова берутся за ложки и вилки.
А мы по-прежнему вдвоем. Друг напротив друга. Одни.
— Спасибо тебе за всё. — Говорю я. — За маму. За видео. За те слова. — Дотрагиваюсь до его руки, и он улыбается. — Как ты решился?
Никому до нас и дела нет. Кажется. Но друзья все еще слушают. И очень внимательно.
— Поставил ультиматум черной метке. — Наши колени соприкасаются, и по коже тут же пробегаются мурашки. — У них не было выбора. Либо разместить мое видео, либо полностью рассекретиться.
Рома смотрит на меня так пристально и так пронзительно, что я начинаю дрожать всем телом.
— Так ты знаешь, кто они?
Он берет меня за руку, переплетает наши пальцы и придвигается ближе:
— Да. Вывести их организатора на чистую воду было не так уж сложно.
— Все совсем не так было. — Вступает Женя. Он переходит на шепот: — Я первый тебе рассказал!
— Ты ему что? — Шипит Марина.
Антон почти ложится на стол:
— Можно потише? — В звоне посуды и общем шуме его голос похож на писк придушенной птицы. — Давайте вообще всем расскажем, тогда нас точно заметут!
— А я давно говорила, что пора прикрывать лавочку. — Выдыхает Оля. — Слишком опасно. Но вы ведь не слушали.
— А когда это стало опасно? — Надувается Марина. — Когда ты решила накапать на физрука!
— Я реально думала, что он того… — Взмахивает руками Оля. — Пристает ко мне!
— Вот и надо было сначала убедиться, а потом жаловаться!
Ш-ш-ш-ш-ш! Их шепот взрывается дружным возмущенным шипением, от которого у меня кругом идет голова.
— Ребят, что происходит? — Теряюсь я, оглядывая каждого по очереди.
Друзья склоняются над столом и начинают, перебивая друг друга, снова что-то мне объяснять.
— Все просто. — Тихо говорит Рома, наклонившись к моему уху. — Твои друзья — организаторы черной метки. Прежде, чем ты обидишься на них за то, что они не посвятили тебя в секту мстителей, я скажу одну вещь в их оправдание: ребята просто берегли твои нервы. У тебя и так было достаточно испытаний в жизни, чтобы еще переживать из-за их безумных проделок.
— Но как вы могли? — Обернулась к ним. — С ума сошли?
— Это не я. Не я! — Начали открещиваться они, убедившись, что нас никто не слышит.
— Это все я первый начал… — Признался Исаев, воровато оглядываясь по сторонам. Он поправил очки и опустил взгляд: — Я услышал, как один подонок везде треплется о девушке, которая мне нравится, и решил отомстить. Не мог же я прийти и попытаться набить ему морду? — В доказательство он показал перемотанное запястье. — Разные силовые категории… И мне нужны были помощники. А еще лучше — чтобы никто меня не заподозрил.
— Так появился сайт. — Объяснил Антон. — Один парень должен был мне деньги, но не отдавал. Появилось объявление, и все должники начали массово возвращать долги. Никому не хотелось наказания. Мы все грамотно организовали и постоянно заметали следы так, что ни один хакер сразу не вычислил бы. И был только один человек, который мог докопаться до истины…
— Я. — Вступила Марина, гордо взметнув вверх подбородок. — И я докопалась.
— Но ты не сдала нас. — Добавил Майкин.
— Нет. — Прищурилась она. — Я подумала и решила, что всеобщее внимание будет для Ливенской испытанием пострашнее, чем какой-то там суд. Хочет она того или нет, но ей придется теперь ставить оценки по знаниям, а не за деньги. И кто бы знал, какой кайф я испытала, придя на зачет! О-о, она больше не могла завалить меня!
— И если бы не Оля, которая, узнав о нашем маленьком секрете, решила вдруг накапать на физрука, то деканату и дела бы не было до нашего благотворительного проекта! — Женя нервно постучал вилкой по столу.
— А теперь нам придется или шифроваться дальше на свой страх и риск, или прикрыть лавочку. — Пробормотал Антон.
Я оглядела их всех. Покачала головой. Посмотрела на Рому непонимающе.
— Как ты там говорил? «Кто вы?» — Повернулась к друзьям. — Кто вы, ребят?
— Ты обижаешься, да? — Оля потянулась и погладила меня по руке. — Ёжик, не обижайся…
— Не обижайся на нас, Ёжка-а-а. — Пропела Маринка. — Мы бы тебе обязательно сказали. Вот хотя бы сегодня. Мы просто не знали, как на тебя это все вывалить.
— Вы сумасшедшие. — У меня заурчало в желудке, и я внезапно вспомнила, что мы находимся в столовой, и скоро нужно будет вернуться к занятиям. — И я никогда бы не подумала на вас…
— Насть, мы же хотели как лучше. — Вздохнул Женька. — Прости нас.
— Да. — Подхватили остальные. — Мы ведь делали только добрые дела.
— И почти добрые. — Добавила Марина. — Не надо было назло Гаевскому размещать Лидкины жалобы…
— Прости нас, а?
— Теперь, когда каждый добился, чего хотел, обещайте, что вы закроете сайт. — Попросила я тихо.
Они все замерли. Переглянулись.
— Ладно. — Согласились. — Ладно!
— Мы подумаем. — Из вредности прокряхтела Маринка.
— Савина! — Возмутился Антон.
— Ла-а-адно. — Выдохнула она. — А я уже почти ощутила себя великим комбинатором. Было так весело… Я даже придумала нам эмблему и слоган…
— Савина…
Мы рассмеялись.
— И так, у нас четыре с половиной минуты, чтобы закончить обед. — Строго сказала Марина, взглянув на часы. — Предлагаю всем заткнуться и поесть. — Затем посмотрела на нас с Ромой: — Если вы, двое, еще слышите меня, то целоваться прямо в столовой я вам не рекомендую. Мои нервы это не выдержат.
Когда они приступили к еде, я все еще не могла прийти в себя. Столько новостей. Хороших, плохих, хороших. Даже не знала, как на все это реагировать. Смеяться? Плакать? Все забыть и жить дальше? Самое главное, что у мамы все налаживалось, остальное — мелочи жизни.
Повернулась к Роме. Он все еще не сводил с меня глаз.
— Разделишь со мной обед? — Улыбнулась. — А то этих ребят я теперь побаиваюсь.
— Если ты поделишься. — Ромка тоже улыбнулся, и, клянусь, в столовой сразу стало гораздо светлее.
Все голоса опять стихли, и мы словно оказались с ним вдвоем на плавно качающейся на волнах лодочке.
— Ты теперь всегда собираешься сидеть за этим столом? — Спросила я, и сердце замерло.
Его взгляд рассеял все сомнения. И как я могла сомневаться?
— Если ты меня не выгонишь. — Мягко улыбнулся он.
