— Ты отключил телефон! — Выпалила я, падая на стул напротив.
Теперь нас разделял один лишь стол. И еще, кажется, прочная стена непонимания. Потому что парень сидел, гипнотизируя меня взглядом, и не собирался разговаривать.
— Эй, не молчи, — мой голос, более похожий на жалобный писк, разорвал тишину пустого кафе.
Но Дима лишь взмахнул длинными ресницами и сложил пальцы в замок на груди. Закрылся от меня. Испытывал терпение. Изучал.
Что же. Я виновата, и мне придется держать ответ.
— Что это? — Засунув подальше гордость, спросила я и привстала. Придвинула к себе бумаги, разложенные грудой на столе. Поправила лампу так, чтобы свет падал на мои руки. Взяла один документ, второй, третий. Просмотрела по очереди. — Собираешься оптимизировать расходы?
Калинин по-прежнему молчал. Продолжал щуриться. Это было просто невыносимо! Лучше бы обругал или потребовал ответа. Что это? Безразличие или такая игра?
— Здесь не нужно ничего урезать, — снова вступила я, всплеснув руками. — Это не поможет. Сюда же никто не идет. Здесь даже в воздухе не витает ни запах еды, ни денег. Я бы и сама не хотела поесть втридорога в такой обстановке. Как в мавзолее! А готовят здесь, судя по всему, тоже не очень. Иначе бы народ шел, несмотря ни на что.
Его мои слова, кажется, не тронули. Никак не впечатлили. Дима смотрел на меня и словно сквозь меня. Мое тело будто кололи маленькие льдинки. Хорошо. Тогда я все скажу и уйду. Пусть все зря, пусть сейчас нагорожу полную чушь. Он останется один и сам будет виноват в том, что не шел на контакт. В том, что у нас ничего не вышло. А моя душа будет спокойна. Сделала, что могла.
Я встала, со скрипом отодвинув стул. Этот неприятный звук заставил его ресницы всколыхнуться. Хоть что-то. Мне уже казалось, что его тело слеплено из гипса.
— Нужно полностью менять концепцию этого заведения. Ну, если ты, конечно, не хочешь ударить в грязь лицом перед папой. Ты же не хочешь? Тогда докажи ему, что ты не долбаный торчок. Прости. — Но это не вызвало даже жалкого подобия улыбки на его лице. — Докажи, что ты это ты. И что ты все можешь!
Я подошла к окну, отодвинула штору. Дорога мелькала огнями проезжающих машин.
— Это спальный район. Здесь живут простые люди. К чему им такое кафе? Им нужно уютное местечко с доступными ценами. Посмотри туда, — указала пальцем вверх по дороге, — там находится колледж. Три-четыре минуты ходьбы отсюда. Они могли бы прибегать в перерыв перекусить или заходить на обратном пути к дому.
Я закрыла штору и пошла вдоль столов, накрытых белоснежными скатертями.
— Быстро и вкусно. Вот, как я это вижу. Что любят студенты? Бургеры, блинчики, тортильи, булочки. И свежий ароматный кофе. Даже нет, не так. Нашей фишкой могут стать кофе и пончики. Или даже вафли. Со взбитыми сливками, фруктами, шоколадной глазурью, карамелью, мороженым! — Мне отлично виделось, как все здесь может поменяться к лучшему. Дима продолжал молчать. А мне хотелось говорить и говорить. — Хотя почему вафли? Сделаем горячие обеды и десерт-кафе!
Подбежала к одному из столов, убрала солонки, сдернула скатерть.
— Отлично! Столы оставляем, докупим еще. Шторы убираем к чертовой матери. Только открытые окна, дающие много света! И цветы… — Обернулась к диванчикам. — В той половине вообще можно сделать небольшой детский уголок. Тогда все смогут приходить семьями. Но это, конечно, дополнительные вложения… Не все сразу.
Подошла к бару, уже не думая о том, слушает ли меня Дима, видит ли.
— А вместо этой большой штуковины я бы лучше сделала раздаточную витрину, как в столовой. На самом деле это очень удобно и гораздо выгоднее. — Загнула палец. — Во-первых, все всегда свежее, во-вторых, не нужно ждать. Подошел и взял то, что тебе приглянулось. В-третьих, мы будем точно знать, сколько нам нужно приготовить, чтобы все продалось. В-четвертых, лично на меня это действует безотказно: видишь блюда, и тебе хочется попробовать все! Ты хватаешь, даже зная, что не сможешь доесть до конца. В-пятых… — Я схватилась руками за лицо. — Мне нужно осмотреть кухню! Здесь ведь можно помимо кафе открыть еще и кондитерский цех! Печь торты на заказ и даже продавать готовое тесто. Все хозяйки района будут ходить к нам.
Сделав пару шагов, остановилась. Закусила губу. Что же я делаю? Какие мы?! Что ты несешь? Обернулась.
— Прости. Я, наверное, выгляжу как полная дура сейчас. Лезу не в свое дело. — Направилась к его столу. — Просто я подумала, что если ты разберешься со всем этим, наладишь процесс, то сможешь освободить немного времени для занятий творчеством. Хочешь — рисуй по живым людям, хочешь — играй с ребятами в группе, у вас теперь есть отличный солист. — Села на стул, опустила руки на колени. — Просто уладь все это со своим отцом, а там решишь. Это вариант, при котором всем будет хорошо.
Дима молчал. Продолжал смотреть в глаза, почти не моргая. Лишь склонил голову набок, будто оценивая меня.
Захотелось встать и уйти. Хлопнуть громко дверью, чтобы наказать его за это молчание, и больше никогда не возвращаться. Вместо этого я соскочила со стула и оперлась руками о стол.
— Что ты молчишь?! Скажи хоть что-нибудь! Или я уйду… — Но он даже не шевелился. Я готова была разрыдаться от бессилия. Наклонилась к нему через гору бумаг. — Ты был там вчера? Из-за этого, да? — Постаралась вложить в голос все свои переживания. — Игорь пришел поговорить. Он извинился!
Дима тихонько вздохнул. Едва заметное движение груди его выдало.
— У нас ничего нет, слышишь? Он. Мне. Противен. — Вытянулась всем телом, чтобы быть ближе, чтобы заглянуть в его застывшие глаза. Окунулась в любимый запах. — У меня есть ты. Мне никто больше не нужен…
Калинин и не думал реагировать. Продолжал сидеть, словно каменный истукан.
— Дима! — В ярости я стукнула кулаком по столу. — Хоть что-нибудь скажи! Или я сейчас уйду! Скажи уже! Я ведь тебя люблю…
Ох… Сказала… Тишина целого кафе обрушилась мне на голову. А за ней и весь мир. Что-то только собиравшееся расцвести в душе так и завяло, наткнувшись вдруг на его холод.
— Пожалуйста, — уже не стесняясь себя и не боясь его льда, прошептала я, глядя в любимое лицо, — не поступай так со мной. Не мучай. Ну, ответь что-нибудь. Я тебе в любви призналась. Дима… Встань, поцелуй меня, обними. Хоть что-нибудь, а? Пошли меня подальше, обругай, но не молчи!
— Ого, — наконец, произнес он, выпрямляясь. Приблизился к моему носу, заставив задрожать от волнения. Его глаза снова искрились теплым светом, они снова улыбались мне. — Ты хоть понимаешь, что ты только что окончательно проиграла наш спор?
Я выдохнула облегченно.
— Да и ладно! Никогда не думала, что буду хотеть этого так сильно!
Рассмеялась и коснулась его губ. И мы поцеловались так крепко, будто и не было ни прошлого, ни обстоятельств, ни обид. Будто наши губы не размыкались с того момента, как он поцеловал меня впервые во дворе моего дома. Будто я никогда не испытывала боль. Будто доверяла ему всегда. Будто мы знали друг друга уже целую вечность.
