Анка-пулеметчикса: Хэй, шеф, привет.
Я: Привет, Солнышко. Как работа?
Анка-пулеметчикса: Глаза боятся, а руки из жопы…
Я: Мне начинать переживать?
Анка-пулеметчикса: Нееееее)))) Мать-начальница на месте?
Я: Она на кухне. Принимает нового кондитера, ей не до нас.
Анка-пулеметчикса: Хотела поболтать с ней(((
Я: Поедешь с нами сегодня к бабушке? Мы туда на все выходные.
Анка-пулеметчикса: А что так можно?
Я: Сходка всей родни.
Анка-пулеметчикса: Свататься будешь?! Да ладно?! Я не могу это пропустить!
Я: Даже не знаю, что ответить)
Анка-пулеметчикса: Я — могила)
Я: Тогда до вечера. Мы заедем.
Анка-пулеметчикса: Ok
Тушу окурок, убеждаюсь, что он больше не дымит, прячу на дне корзины с бумагами. Руки почти ощутимо зудят в нетерпении. Хочется скорее взять в них свою «стрекозу» — любимую татуировочную машинку. Закрываю крышку ноутбука, вскакиваю, надеваю хлопковую рубашку поверх майки. Беру ключи, выхожу и быстро иду по коридору.
— Познакомься, это Арина, наш новый главный кондитер. — Говорит Маша и улыбается, довольная собой. Я подхожу к своей девочке так близко, что могу почувствовать даже запах крема и сахарной пудры на ее коже.
— Добрый день, — вежливо здороваюсь с симпатичной брюнеткой в розовой косынке.
Она удивленно разглядывает меня и что-то говорит, но я уже не слышу. Не могу перестать думать о легком платьице, которое прячется под грубым фартуком у моей Маши. И о том, что находится там, под ним. Сглатываю. Руки так и тянутся к ее талии. Не могу перестать думать о том, как красиво она сегодня будет выглядеть на семейном ужине и о том, что я собираюсь написать на ее нежной коже.
— Двухъярусный торт с живыми цветами. — Возвращая меня к реальности, вдруг произносит Маша. — Верхний ярус — ванильный бисквит, крем-чиз и персики. Нижний ярус — шоколадное эскимо с вишней. Его доставят прямо в Калиновку, я уже распорядилась. Надеюсь, твоей маме понравится. Бронзовая свадьба, все-таки.
Она отряхивает ладони и снимает перчатки. Идет к раковине. Я задумчиво плетусь за ней, прокручивая в голове все наши жаркие летние ночи. Мне больше не хочется, чтобы она уезжала ночевать домой. Чтобы она, вообще, когда-то куда-то уезжала. Нам пора съезжаться. Срочно.
Помыв руки, сняв фартук и повесив на крючок, Маша прощается с работниками кухни и выходит в коридор. Иду за ней по пятам, будто меня тянет большим магнитом. Ловлю запах ее духов.
Перед выходом в зал она выдергивает заколку и распускает волосы. Да-дааах! Мое сердце взрывается, обжигая воздух. Смотрю и не могу поверить. Если я сплю, то мне не хочется просыпаться. Обычная, земная, невероятная. Иду следом и чувствую себя совершенно беспомощным перед этой красотой.
В зале много посетителей. Кто-то оживленно болтает с друзьями за столиком, поедая десерты, другие прилипли к витрине, разрываясь от выбора, третьи решают, какой взять торт на семейный праздник. Сотрудники улыбаются при виде Маши. Они ее уважают. В том, что это место, залитое теперь солнечным светом и хорошим настроением, стало таким, только ее заслуга. Мы улыбаемся им в ответ и выходим на оживленную улицу.
Она берет из моих рук ключи от машины и садится за руль. Послушно падаю на пассажирское сидение. Ей ведь нужно практиковаться: только вчера получила права. А, значит, придется сидеть, сжав зубы, и делать вид, что мне не страшно. Низа нас, ни за машину. Любая подсказка теперь воспринимается, как замечание. Любое мое замечание, как ворчание. Поэтому покорно молчу, позволяя ей собирать все кочки на дороге. Марья только учится, и даже такая мелочь, как управление автомобилем, придает ей уверенности в себе.
Включаю «Chromeo», делаю громче. Вижу, как расправляются ее плечи, как расслабляется спина. Регулирую звук. Она любит так, чтобы было слышно музыку и шум улицы одновременно. Так ей комфортнее. Пристегиваюсь и курю, выдыхая в окно. Стараюсь сосредоточиться на дыме, иначе мозг непременно начнет считать все выбоины, в которые ныряет бампер моего «БМВ».
Черт подери, это любовь, не иначе.
Когда мы врываемся, звонко смеясь, в студию дяди Вани, старый чертила уже собирается домой. Кепка перевернута козырьком назад, отросшие светлые волосы с вкраплениями седины убраны за уши и висят застывшими сосульками. Сегодня он, несмотря на многочисленные татуировки, особенно похож на отца. Его светлые глаза выглядят такими же уставшими и слезятся. Обнимаю его. Крепко.
Вдруг понимаю, что нужно пригласить и дядю Ваню к бабушке, и с удовольствием делаю это. Пусть этот вечер станет вечером сюрпризов для всех. Им с папой давно пора помириться. И всем нам пора начинать новые главы в жизни.
Пашка тоже приедет, но Аня еще этого не знает. И Лена Викторовна со Стасом и его дочкой тоже будут. Оборачиваюсь к ничего не подозревающей Маше.
Улыбаюсь. Она привычно раскладывает на столе свои скетчи. Они с дядей Ваней не виделись уже неделю, а, значит, ее ждет новая порция похвалы. Народ выбирает понравившийся набросок для тату прямо на сайте и потом уже целенаправленно идет в студию. Запись закрыта почти на два месяца вперед. Специально для дядьки Марья нарисовала целую коллекцию цветных мини-тату в морском стиле, их он любит особенно. И молоденькие клиентки тоже.
Мы разглядываем ее рисунки вместе, а затем развешиваем на стене и вкладываем в альбом. Я включаю свет, застилаю тонкой одноразовой простынкой специальное кресло, надеваю перчатки, готовлю машинку, иглы, краски, ватные диски. Замечаю, как она съеживается, как собирается с духом. Знает, что будет больно. Но место для будущей татуировки мы выбрали вместе, обговорили размер, и отступать уже некуда.
Маша снимает платье. Под ним черный купальник, совсем как у гимнасток. Дядя Ваня видал и не такое, но он все равно вежливо отворачивается, делая вид, что ищет что-то в компьютере. Ей тоже так проще.
Она скидывает босоножки и забирается на кресло. Устраивается там удобнее, смотрит в мои глаза, пытаясь найти там ответ на то, каким он будет, ее первый рисунок, но не найдя, улыбается. Будто соглашаясь, что так будет интереснее. И закрывает глаза.
Наклоняюсь и протираю место будущего тату спиртовой салфеткой. Я так близко к ее коже, что могу при желании коснуться ее ресницами.
Мне нужно сосредоточиться.
Другие тела всегда были для меня лишь полотном. Но с ней никак не получается забыться. Мне хочется поцеловать, но я в который раз сдерживаюсь. Слышу, как хмыкает в углу дядька. Смеюсь. Пожалуй, сделаю это позже, когда рисунок будет закончен. Приступаю к работе.
Смазываю поверхность кожи, беру машинку. Смотрю на Машу. Она доверяет моим рукам. Даже когда ощущения заставляют ее стискивать зубы и зажмуриваться, она улыбается мне. Снова и снова. Я касаюсь ее иглой, раз за разом причиняя боль. Вспоминаю, каково это — держать в своих руках ее мягкое и нежное тело. Руки помнят. Это же моя девочка. Моя.
