В такой защитной оболочке людям удобнее жить. Да что уж там, даже нырять в виртуальный мир экрана мобильника удобнее. Полный отрыв от реальности. Иначе, этот город, кажущийся таким гостеприимным, сожрет заживо. Вывернет наизнанку и поставит на колени перед одиночеством, которое ты так старательно игнорировал. Поэтому жители мегаполиса не смотрят ему в лицо: они, как обтесанные водой гладкие камешки. Приспособившиеся, но не сломленные. По крайней мере, не знающие о том, что этот мир уже наступил им на горло мягкой и беспощадной лапой и медленно вытягивает остатки жизни.
Большой город — лучшее место для уединения.
Мой чердак — место, с которого открываются самые красивые виды.
И я мечтала поскорее добраться до него, чтобы надеть наушники и, погрузившись в мир музыки, приникнуть носом к прохладному стеклу окна.
А за ним…
Самые высокие здания, самые ветхие трущобы. Самые яркие звезды, самая серая пыль на крышах. Самые влиятельные люди и самые порочные. Сильные и слабые. Благородные и жестокие. Богатые и бедные. Миллионы жителей, смотрящих только лишь себе под ноги. И единицы тех, кто все еще замечает небо надо головой.
Илья
Поставил железного Зверя после изнурительной тренировки в фургон и отвез в гараж. Пересел там на свой старый дорожный байк Honda CBR 1000RR, оранжевый с черным, и погнал в сторону кафе. Адреналин бурлил в крови, радостно заставляя стучать сердце. Быстрее. Еще быстрее. Боль в плече уже почти утихла и больше не создавала мне таких неудобств как вчера. Я даже позволил себе превысить скорость на оживленных улицах, за что тут же чуть не поплатился — меня лихо подрезал в отместку какой-то мажор на «мерине» S-класса.
Удержался в седле, выровнял байк и сбавил скорость. Гоняться с ним не стал: не было времени, да и желания, если честно. Торопился к закрытию заведения. Мне было не важно, что скажу ей, как буду знакомиться и буду ли, вообще. Да возьму и просто украду ее! Да! Не важно, кто она такая, и есть ли у нее…
Едва не впечатался в бордюр, резко притормозив. Служебный выход оказался там, где я и предполагал, с обратной стороны здания. Маленькая, неприметная дверка. Вот только вышла она оттуда не одна. Замялась на крыльце, о чем-то разговаривая с тощим лохматым пацаном, похожим на циркуль, робко спустилась на две ступеньки вниз, когда он закурил.
Я снял шлем, положил на бензобак и принялся за ними наблюдать. Ее волосы мягко развевались на ветру. Мое сердце от этого зрелища гудело прерывисто, как неисправный мотор. В воздухе все еще пахло редким летним дождем, а я, глядя на нее, ощущал лишь запах, который запомнил, когда она подходила ко мне утром. Соленое море, песок, кожа, только что обцелованная южным солнцем, и едва ощутимый аромат земляничного мыла, исходящий от нее.
Да, именно его. Странно, но именно так я и почувствовал.
Они болтали, стоя всего в метре друг от друга, и совершенно меня не замечали. А мой пульс все ускорялся и разгонялся уже до немыслимых величин. Да и не только мой. Кажется, и пульс всего города тоже. Рядом с ней оживало буквально все.
Ничего подобного раньше со мной не происходило. Это было так неожиданно, неправильно и приятно одновременно. Когда они прошли мимо по направлению к переходу, почувствовал себя школьником, забывшим стихотворение у доски в самый важный момент. Все слова, которые собирался сказать, все мысли, которые накопились в голове за целый день, они будто испарились в секунду. А она все продолжала и продолжала светиться, совсем как тогда, утром.
И мне нестерпимо захотелось ее сфотографировать. Запечатлеть на память. Пожалел, что не взял с собой мамин фотоаппарат. Он лежал дома в коричневом чемодане с остальными вещами, которые от нее остались.
И теперь я по-идиотски улыбался вслед этой девушке. Ловил взглядом каждый ее шаг, казавшийся удивительно грациозным и легким. Улыбался самому себе. Тому, какой же я придурок, и тому, почему никогда об этом не догадывался раньше. Все еще слышал ее голос, такой нежный, такой мелодичный. И понимал, что у меня появилась мечта — дотронуться до нее. Узнать, кто она. И узнать, зачем у меня внутри все переворачивается, когда она рядом.
Нана
«Дождь в глазах»
Маленькую желтую записочку с таким текстом я обнаружила сегодня в салфетнице на семнадцатом столике. Огляделась по сторонам. В общей суете кафе никто не вызывал даже малейших подозрений. И вряд ли это опять предназначалось именно мне. Поэтому успокоив себя таким образом, продолжила работу.
Но ближе к вечеру вдруг заметила, что среди салфеток опять что-то желтело. Это уже походило на какую-то игру. Странную. И она мне совсем не нравилась. Настораживала. Пугала.
Заговорщически оглядываясь на посетителей, выудила послание и спрятала в карман. Приняла заказ у вновь пришедших, отдала его поварам и, покинув помещение кухни, навалилась спиной на стену в коридоре.
Дрожащими пальцами развернула бумажку. Сердце замирало. Тук. Тук. Какое-то забытое ощущение трепета вперемежку с тревогой поднималось к горлу. Опустила глаза на записку. Тот же почерк.
«Но когда у тебя хорошее настроение, в глазах проясняется. Я вижу радугу, а за ней и солнце»
Какой бред.
Но мило…
Шумно выдохнула, быстро спрятала бумажку в карман, к остальным таким же и, переведя дыхание, взяла тарелки и вышла в зал. Как ни пыталась, не смогла понять, был ли автор посланий одним из присутствующих. И если был, то кем именно.
— Виталик, ты не знаешь, — начала я, когда мы вышли после работы из кафе, — кто оставляет записки на семнадцатом столике?
— Записки? — Паренек удивленно взметнул брови.
— Да. Желтенькие такие.
— Нет. — Зажал зубами сигарету. — Это же твои столики. А что там? В записках этих?
— Да… ничего. — Улыбнулась. — Просто думала, вдруг ты видел. Может, приходил кто. Там все время разные люди сидят, постоянные посетители в основном садятся в глубине зала, а этот столик у окна, возле самой двери. Не самое удобное место. И все не могу понять, кто же успевает туда записки подкладывать.
Виталик закашлялся.
— А что пишут-то? Угрозы или любовные послания?
— Да… В общем, неважно.
Илья
А сегодня, когда я ехал по дороге из института, она вышла пообедать прямо на улицу. Возле кафе поставили несколько столиков под зонтами. За один из них она и села. На ней уже не было фирменного передника, обычные джинсы и футболка. Поставила перед собой стакан сока, печенье на блюдце и, словно не замечая происходящего вокруг, уставилась на дорогу.
Усталость в позе, в опущенных вниз плечах, в уголках губ. Я бы даже сказал, какая-то горечь. Особая. Когда закрываешь веки на пар секунд, выдыхаешь медленно и ждешь, что вот сейчас, вот оно пройдет. А когда открываешь глаза, дышится уже заметно легче. Удивительно, но факт.
