Немного поколебавшись, застегнул кожаную куртку, сжал в одной руке коробку, предназначавшуюся девушке брата, в другой желтый зонт и, оглядевшись по сторонам, быстро перешел дорогу на светофоре. Первые капли ударили по моей макушке уже на подходе к вокзальной площади, дальше дождь обрушился уже мощной стеной. Люди с сумками толпой повалили вверх по лестнице к центральному входу на вокзал. Я же, чувствуя, как камера, висящая на шее под курткой, ударяется с каждым шагом в мою грудь, на ходу раскрыл зонт и нырнул с головой под его яркую ткань.
Все куда-то бежали, рассыпались в стороны в поисках хоть какого-нибудь убежища, а мне оставалось только бежать по растущим на глазах лужам в сторону каменных ступеней. Мечты о том, что никого не встречу в назначенном месте и смогу свободно заняться своими делами разбились о правду жизни. Все ломанулись к двери, а она осталась. Одна. Девушка. Стояла ко мне спиной, переминаясь с ноги на ногу, и словно не решалась почему-то пойти вслед за всеми под крышу.
Что-то такое шевельнулось в душе смутным предчувствием, ожиданием чего-то желанного, трепетного и неминуемого. Видимо, даже мимолетный взгляд успел запечатлеть знакомую одежду и черты: стройную фигуру, наклон головы, волосы, густым шелковым покрывалом ложащиеся на ее спину. Но до конца я все-таки сообразить не успел. На всем ходу подлетел к незнакомке и накрыл ее свободной половиной широкого зонта, когда она вдруг резко повернулась и застыла, глядя на меня снизу вверх.
Кап.
И весь мир затих.
Она еле устояла на ногах.
Кап. Кап. Кап.
Дождь. Он… был повсюду. В небе, теплой водой на крышах домов, пенистой рекой на темном асфальте, на кончиках длинных волос и в отражении ее больших черных глаз. Почувствовал, что тону в них. Нырнул, словно с разбега, и пропал. Потерял ощущение реальности. Опустил взгляд ниже, и ощутил, что вся моя жизнь сосредоточилась теперь на кончиках ее губ. Узнал каждую черточку милого лица, нежный запах моря и ветра. Замер вдруг с открытым ртом.
Понял: это Она.
Она!
Беспомощно оглядел опустевшую площадь и начал жадно хватать ртом воздух. Никого рядом больше не было. Никого. Но… этого не могло быть. И это не было просто совпадением — либо шуткой, либо насмешкой судьбы. Сердце сжало тисками, когда возвратил взгляд на нее. Девушка не была удивлена, смотрела просто и открыто, будто меня и ожидала здесь увидеть. А значит… И внутри все снова оборвалось.
Мне так не хотелось в это верить!
Струйки воды стекали с ее лба и катились вниз по щекам, глаза были чисты и светлы. Она вся светилась, и я словно сам оказался в лучах ее света. Моя кожа стала прозрачна, мысли и чувства прозрачны, и теперь я был виден ей буквально насквозь.
Дождь беспощадно колотил по поверхности зонта над нашими головами, а мы стояли вдвоем, словно в домике, и продолжали пристально смотреть друг на друга. Стояли и уже которую секунду-вечность молчали. Дышали прерывисто и горячо, опаляя друг друга своим дыханием.
В моих глазах была растерянность, в ее — стихия. В моем лице — напряжение, в ее — уверенность. Весь мир вокруг нас закружился, когда с моих волос ей на лоб вдруг упала большая капля дождевой воды, а девушка от неожиданности зажмурила глаза.
Улыбнулась и поморщилась, стирая ее тыльной стороной ладони.
И в этот момент меня словно прострелило насквозь. Во рту пересохло. А левая рука до боли сжала в кармане ее последнюю записку:
«Зачем ты смотришь на мир через коктейльную трубочку???» — спрашивал тогда я.
«Потому что так можно увидеть в толпе каждого конкретного человека» — было подписано ниже ровными буковками с идеально-красивыми завитушками.
Нана
И все сразу стало так просто, так понятно. Зачем я пришла, зачем стояла здесь и ждала даже тогда, когда крупные капли принялись уже хлестать меня по щекам, зачем не отваживалась уйти.
Хотела убедиться. И убедилась. Ответ был здесь, под этим зонтиком, в глазах напротив. Янтарно-коричневых, озорных, удивленных.
Юноша, (а иначе и не назовешь этого дылду под метр девяносто ростом), смотрел на меня так, будто не понимал, как он вообще здесь мог оказаться. Будто ждал кого-то другого, а не меня. Но вместе с тем в его лице светились радость и даже восторг. Может, он боялся опоздать и не застать меня на месте, а, может, и вовсе не верил, что явлюсь. Но сейчас у него на щеках расплывался самый настоящий румянец.
Я замерла, ожидая, что он хоть что-нибудь скажет, но парень словно завис. Ухватившись за возможность, как следует разглядеть его, принялась скользить взглядом по чертам, которые за несколько часов до этого видела лишь мельком. Поразилась, насколько гармонично в его образе уживались мужественность и совершеннейшая непосредственность. Если даже не обращать внимание на бархатистую кожу, нежную словно персик (не будем сравнивать с попками младенца, ок?), на сочные розовые губы и пушистые светлые ресницы, а также на волосы по-мальчишески взъерошенные, взлохмаченные, как попало — все равно эмоции, которые одна за другой выписывались на его лице, выдавали его с головой.
Юноша. Мальчишка. Безумно обаятельный и волнующий в своей открытости. Такому стоит тебе улыбнуться, и выстрел попадает в самое сердце. Если днем мне легко удавалось сопротивляться, то теперь я чувствовала себя почти расплавленным воском. А то, как он проявлял свои чувства… Не быть ему игроком в покер, проиграл бы собственные штаны. Чистый, с душой нараспашку, забавный, милый. Если бы не эти несколько секунд его растерянности прежде, чем удалось взять себя в руки, я бы вряд ли смогла так глубоко заглянуть внутрь него.
Огромная капля. Краем глаза я видела, как та свисала сосулькой с его челки, но не успела сориентироваться и отклониться назад, когда она уже хлопнулась мне прямо в лоб и потекла вниз. Зажмурилась, невольно рассмеявшись, и принялась стирать ее с лица. Стало так легко и свободно, даже удивительно, как одна дождевая капля могла разрядить странно наэлектризованную обстановку между нами.
— Ой, — глупо и запоздало произнесла я.
И отчего-то вдруг стало так хорошо. Радостно, что мой новый знакомый тоже вымок. Видимо, не сразу открыл зонт, торопился сюда, ко мне. И теперь не я одна стояла здесь мокрой курицей.
— Прости, — выдохнул он неловко, затем дернул головой, чтобы сбить оставшиеся на волосах капли, и те, конечно же, снова упали на меня. Теперь уже на нос. — Ой. — Вымолвил парень, словно теперь была его очередь произносить что-то глупое.
Дождь продолжал лить как из ведра, колотил по ногам и забирался теплой влагой в обувь. Пузырями осыпал потоки воды возле лестниц и шумел, шумел.
— Это мне? — Спросила, поглядывая на красную коробочку, зажатую подмышкой у парня.
Меня начинало немного трясти, то ли от холода, то ли от нечаянной близости и приятного запаха, исходящего от него.
— Да. — Спохватился он и чуть не выронил ее. Вовремя подхватил и подал мне.
