— Кир, давайте сегодня без слюней, ладно? — Брезгливо отвел глаза и взглянул на часы. — Иди уже, куда тебе надо, не могу я здесь, коленки упираются. — Это уже мне.
Левицкому не терпелось занять сидение рядом с водителем. Бесился, что теперь частенько приходилось уступать его мне.
— Притухни там, Тим. — Устало бросил Кирилл, шумно сглотнул и снова посмотрел на меня. — Можешь набрать меня, или сам заеду часа через полтора.
Значит, через час приедет. Начинаю привыкать к постоянному контролю. Не рановато ли он начал вводить ограничения на мое свободное время? И как ему мягче сказать об этом?
— Буду скучать. — Зарылся пальцами в мои волосы, притянул мою голову к себе и нежно поцеловал.
На какое-то мгновение я начала оживать, оттаивать, даже забыла, что мы в машине не одни. Почувствовала, что завожусь все сильнее. Прикусив легонько мою нижнюю губу на прощание, Кирилл с трудом отстранился:
— Моя красавица…
— Мерзость. — Пробормотал Левицкий, отворачиваясь и с силой толкая дверцу машины, чтобы выйти.
— Не обижайся на него, он мудак. — Руки Кирилла скользнули по моим щекам, мягко поглаживая.
— Знаю. — Внутри у меня все кипело, охваченное жаждой большего.
Мне так хотелось побыть с ним вдвоем, наедине. Прогуляться по улицам города или просто поваляться на матрасе на чердаке, свернувшись калачиком в его объятиях.
— Ладно. Беги. — Он бросил косой взгляд на товарища, ожидающего снаружи, чтобы занять мое место. — До встречи.
Мы переплели пальцы и, не в силах оторваться друг от друга, еще раз поцеловались.
— Пока, Нана. — Эти слова вернули меня на землю, заставив вспомнить, кто я и где нахожусь.
— Пока… — Опустила глаза, расцепила наши объятия и вышла из машины.
— Малыш, твой мобильный. — Напомнил Кирилл, подавая аппарат. Перехватив его, Левицкий почти швырнул его мне, сел в машину и захлопнул за собой дверцу.
— Спасибо, — произнесла, убирая телефон в карман новых джинсов.
Голова еще кружилась, когда я провожала взглядом удаляющийся автомобиль, через стекло которого недовольно скалился Тим. Затем развернулась и пошла к дому Гончара.
Да. Вчера я набралась смелости и сказала Кириллу, как меня зовут. Просто имя, не более. Вообще, многое изменилось за эту неделю в моей жизни. Многое, если не все.
Сразу после той вечеринки, Кирилл ушел из дома. Я ничего не поняла, что у них там произошло. «Конфликт интересов» — вот и все его объяснение, — «У мужиков такое бывает». Наверное, меня это должно было хоть как-то успокоить, но получилось только наоборот.
В больницу ехать он отказался, хотя я и говорила, что у него останется шрам, если не зашить эту рану на щеке, чуть ниже виска. Но Кирилл почему-то был только рад такой перспективе. «Хотя бы чем-то мы будем отличаться», — бросил в сердцах, закидывая свои вещи в багажник машины.
До рассвета, лежа на чердаке, мы в ту ночь разговаривали. Ему было неловко за ситуацию с Ниной, а мне пришлось признаться, что я чувствовала себя в кругу его друзей старым платьем в гардеробе светской львицы. Попросту говоря, не к месту.
Странные люди. Многие из них надменные, старающиеся казаться идеальными, но совершенно распущенные или гнилые изнутри. Некоторые — откровенно безбашенные. Выскочки, мажоры, пьяницы. Мне было непонятно, как такой парень, как Кирилл, мог вообще с ними находить общий язык.
Парень, который писал мне трогательные записочки, вдохновенно рассказывал о мотоспорте, стоя коленями в луже, фотографировал дождь… парень, который смотрел так смущенно и восторженно, но лишь украдкой в темном зале кинотеатра, сладко пахнущем попкорном и чипсами. Смотрел и тут же отворачивался, боясь, что замечу.
Где это все?
Где мягкий, чуткий, романтичный Кирилл? Такой понятный и прямолинейный. Мужчина со светлым, почти мальчишеским очарованием. Который смотрел не на меня, а внутрь меня, прямо в душу. Который одним лишь взглядом мог оторвать меня от земли, а не возвращал на нее.
Я не узнавала его.
Не узнавала. И это жутко тормозило. Я была просто растеряна. Теперь Кирилла интересовали только развлечения. Да, он всегда был рядом, окружал меня со всех сторон своим присутствием, но его, кажется, только порадовало, что меня вдруг вышвырнули с работы без объяснения причин и лишили единственного источника заработка. Так мы могли проводить с ним еще больше времени вместе.
Каким образом?
Он снял квартиру и уговаривал меня жить вместе. Купил мне смартфон, провез по всем дорогим магазинам, приодел, как куклу. А я только смотрела, не в силах сопротивляться, и не понимала, что творится с моей жизнью. Мечта каждой Золушки сбывалась на моих глазах, а мне все меньше хотелось улыбаться.
Глупо было сопротивляться. Но я чувствовала себя лодкой, качающейся на волнах. Ожидающей, прибьет ли ее к берегу, или разнесет на щепки штормовыми волнами. Не покидало ощущение, что раз за разом крутят один и тот же дешевый фильм. Все — нереальное, люди — актеры, а я — главная героиня, которая в самой важной сцене своей жизни вдруг забыла слова. Дубль два. Дубль три, пятнадцать, тридцать, пятьдесят. Все ожидают, что я исправлю ситуацию, но всех моих способностей хватает лишь на то, чтобы раз от раза нарочито театрально хлопать ресницами.
Больше так не могу.
Что-то точно пошло не так. Но что и когда?
Тревожные звоночки где-то глубоко в душе, они не стихали, день ото дня становились только громче. Рядом был человек, который сходил от меня с ума, который хотел сделать так, чтобы я ни в чем не нуждалась. Заботился, проявлял нежность и терпение. Так что мне еще было нужно? Чего тормозила? Почему изводила его своими отказами? Раз за разом продолжала говорить, что не готова? Отталкивала… Оставалась у него на ночь, но не позволяла зайти так далеко, чтобы мы могли стать одним целым…
Ведь это Он. Тот, кто мне нужен. Тот, кого я…
Замерла у входной двери, прислушиваясь.
Звуки. Шуршание? Стоны? Удары? Что это? Ему плохо?
Судорожно нащупала в кармане ключ, вставила в замочную скважину, повернула, вошла. Точно произошло что-то ужасное. Он упал? Ударился головой? Лежит и просит о помощи? Иногда в моих мыслях взрослый и сильный Иван Гончар представал передо мной беспомощным ребенком, нуждавшимся в защите. Так сильно хотелось помочь ему, облегчить существование хоть немного.
Вот и теперь я, вломившись в его жилище, стояла в узкой прихожей и, затаив дыхание, прикидывала, как можно, не выдав себя, бесшумно выйти обратно из квартиры.
Эти звуки… Их трудно перепутать с чем-то другим. А картинка…
В отражении зеркала, висящего на стене коридора, отражались две обнаженные фигуры, быстро раскачивающиеся на смятой постели. Маргарита, закатившая глаза, протяжно стонущая в такт движениям и комкающая простыни цепкими пальцами. И Иван, склонившийся над ней и накрывший широкой спиной, точно дикий зверь.
