— Почему?
— Она тебя сдаст. — С уверенностью заявил он. — И меня сдаст.
— Не сдаст!
Выгнул брови дугой.
— Она хотя бы знает, чем ты занимаешься?
Эта тема заставляла меня нервничать. Точнее, неизбежность того, что придется однажды познакомить Нану с темной стороной меня. Это могло бы ее напугать или даже стать причиной нашего разрыва.
— Нет, но я хочу ей сказать.
Изображая поверженного, Тим наигранно рухнул на приборную панель, уже не понарошку ударившись головой.
— Ты — придурок! — Поставил диагноз он. Выпрямился, потер лоб рукой. — Самое время вытащить синтепон из головы и вставить туда мозги! Хочешь сообщить о наших делах незнакомому человеку?
— Она не незнакомая!
— Да что ты о ней знаешь? А? Ничего! Кроме нас двоих никто не должен быть в курсе, понял? Мы и так перед твоим братом спалились с «Порше».
— Илья никогда меня не сдаст. — Сказал твердо. — Какие бы отношения у нас ни были.
В этом я был уверен.
— Хорошо бы. — Тим бросил остатки бургера обратно в пакет и нахмурился. — Давай тогда к делу. Смотри. Вот она. — Указал на припаркованную с другой стороны дороги темную «Jaguar XJ».
Из меня непроизвольно полетели ругательства.
— Ты в курсе, сколько она стоит? — Спросил, немного придя в себя.
— Угу. — Ковыряя пальцем в зубах, промычал Тим. — А вот, сколько нам заплатят. — Он нацарапал ручкой в блокноте цифру с пятью нулями.
Я даже присвистнул. Приятным покалыванием в позвоночнике во мне пробуждался азарт. Даже не то, на что можно было потратить эти деньги, а простое «смогу — не смогу» заводило больше всего. А полное отсутствие секса в моей жизни в последние дни вкупе с крайним возбуждением толкали меня теперь хоть на какое-то высвобождение скопившейся энергии. Пусть таким способом, но дать выход эмоциям. Да я же чертов адреналиновый маньяк!
— Наша работа какая? — Спросил, переводя взгляд на тачку. Руки чесались приступить скорее.
Левицкий довольно развалился в кресле:
— Исполнить, поставить в отстойник к Шумахеру и спокойно забрать у заказчика бабки.
— Кто заказчик?
Тим улыбнулся.
— Очень серьезные люди. Не могу называть имен.
— Ты их хоть знаешь? Останемся без бабла и с тачкой на руках. Что тогда будем делать? Предлагать выкупить хозяину за процент от стоимости? Это, на хрен, еще рискованнее, чем просто угонять.
— Исключено. Деньги будут. — Тим лениво потянулся и зевнул. — Заказчик сам решает вопросы транспортировки. Наша задача — доставить машину в бокс. Расчет сразу.
— Сколько ты уже пасешь ее?
Тим задумался, прикидывая в уме:
— Больше суток. Теперь твоя очередь.
Черт.
— Я сегодня не смогу. Мне нужно побыть с Наной, я обещал.
Он недовольно щелкнул пальцами.
— Слышь, Кир. Ты кончай уже это. — Повернулся ко мне. — Пусть она займется своими бабскими делами: ногти там всякие, волосы и прочая хрень. Отправь ее куда-нибудь, у нас серьезное дело. Не беси меня.
— Давай так, Тима. — Я тяжело вздохнул. — Сегодня ты дежуришь, а завтра я что-нибудь придумаю.
— Нет. Давай так. — Левицкий выпрямился. — В этот раз я буду инженерить, а ты погонишь тачку. Твоя очередь рулить.
Сердце застучало слишком быстро, но пришлось взять себя в руки. Это все ради нас. Все для Наны, чтобы она больше ни в чем не нуждалась.
— Договорились.
Тим улыбнулся:
— Тогда я остаюсь следить за «ягуариком», а ты будь готов, что позвоню, если решу, что пришел подходящий момент.
— О’кей. — Кивнул ему.
— Тогда давай обсудим детали.
— Давай.
Нана
Тепло его рук убеждало, что все идет своим чередом и в нужном направлении. Мне так нужны были эти объятия: уютные, сильные, нежно баюкающие в тишине. Мы словно учились слышать друг друга, заново знакомились, привыкали.
Я и Кирилл лежали, обнявшись, на широком диване и смотрели телевизор. Он перебирал мои волосы, и с каждым его прикосновением я ощущала, как рушатся барьеры внутри меня. Чувствовала, как разгорается пламя между нами.
Вот он, тот самый момент. И тот самый человек, единственный, кому можно довериться, на кого стоит положиться. Хорошо, что мы нашли с ним друг друга. В таком большом городе, в этой большой стране. Наверное, кто-то всемогущий тянул нас друг к другу невидимыми ниточками. А потом соединил.
Кирилл поймет меня. Как понял сегодня дядя Ваня. Услышит мою историю, разделит со мной мою боль и простит вину. И мне станет еще легче. И мы вместе найдем выход из того, что кажется сейчас тупиком. Самое время. Тот самый час.
Повернула голову, чтобы еще раз полюбоваться на того, кто так заботится обо мне, кто берет на себя роль моего «якоря» в этом мире. Того, под чьей тяжелой рукой так приятно чувствовать себя маленькой и беззащитной девочкой. Сильный, упрямый. С крепкими мышцами, играющими под футболкой, и копной мягких каштановых волос, всегда уложенных в идеальную прическу. Заразительно хохочущий над передачей по телевизору и умеющий в одну секунду стать серьезным и собранным.
Кирилл проследил за моими движениями взглядом. Его губы легонько тронула ухмылка. Затаил дыхание, не зная, чего ожидать от меня. Но я и сама не знала. Просто смотрела, как блики, падающие от экрана, играли в темноте комнаты на его прекрасном лице, ныряли серебром в шелковистые волосы, касались губ. И ненавидела себя за то, что позволяла своим страхам и комплексам отталкивать человека, который хочет быть со мной и старается сделать меня счастливой.
Он улыбнулся, и меня охватила самая настоящая паника. Та самая улыбка — очаровательная, искренняя, делающая его просто ослепительным и неотразимым. Она снова сделала меня безвольной. Мне захотелось, чтобы он прикоснулся ко мне, и чтобы все произошло прямо сейчас. Сердце застучало лихорадочно быстро, сбивчиво и пропуская сразу несколько ударов.
Кирилл положил руку мне на бедро и словно спросил взглядом разрешения действовать дальше. У меня перехватило дыхание. Я хотела быть ближе, очень хотела. Закрыла глаза и позволила теплу его тела просочиться мне под кожу, раствориться в крови.
Его рука поползла ниже, и я невольно застонала. Едва слышно. Просто выдохнула, но ему, кажется, жутко понравилось. Прикосновения стали настойчивее, пальцы решительнее. Мои губы раскрылись под его поцелуем, тело задрожало.
Почувствовала, как падаю в невесомость, когда наши ноги сплелись. Прижалась к нему плотнее, так близко, что между нами не осталось ни сантиметра пространства. Низ живота скрутило тугой сладкой болью, с губ сорвался еще один нечаянный стон. Тогда его сильные руки стали смелее, скользнули под платье, нащупали резинку моих трусов.
