Глубоко вдохнув, Кирилл выпрямился. Мыслительный процесс, похоже, заставил его расширить зрачки и нахмуриться. Видимо, соображал, о чем это я.
— Ты сказал, что у Тима сломалась машина, — пришлось напомнить.
— А. — Закивал он облегченно. — Да. Все хорошо.
— Хорошо. — Выдохнула я, напряженно разглядывая след помады, оставшийся у него на щеке. Розовый, блестящий. — Я смотрю, тебе тяжело пришлось. Возился с его машиной полночи…
— Ну… — Явно подбирая слова, Кирилл облизнул губы.
— А в помаде тебя автослесари вымазали? — Спросила, чувствуя, как что-то умирает в душе. — Или Тим так благодарил, что расцеловал крепко и по-мужски?
Кирилл был озадачен, даже, казалось, протрезвел на какое-то мгновение. Принялся водить руками по лицу, оторвался от двери и направился к зеркалу.
— Что? Где? — Бормотал, оглядывая себя. — Вот же чертова потаскуха!
Остервенело начал тереть ребром ладони щеку.
Мне хотелось провалиться сквозь землю. Это он пришел в таком виде, а стыдно было мне. За что? За то, что поверила. За то, что увидела в нем что-то, а теперь не могла вспомнить, что именно.
Разочарованно прикусила губу и отступила назад.
— Малыш. — Кирилл казался напуганным. Протянул ко мне руки, в одной из которых все еще болталась бутылка, сделал шаг навстречу. — Только не нужно, нет, не реагируй так. Дай все объяснить. Я торопился домой, чтобы отпраздновать с тобой удачную сделку. Это не мое, — тронул ладонью щеку, — это Тим. Подцепил какую-то бабу, повез ее к себе. Я даже не помню, когда она ко мне прикасалась.
— Убери руки, — тихо прошептала я, продолжая пятиться.
— Не надо так. Я же все ради тебя. Мне никто больше не нужен.
Мой затылок уперся в стену. Кирилл надвигался на меня горой. Поставил бутылку на стол, подошел ближе. Обхватил руками мое лицо.
— Малыш, ничего не было. Клянусь. — Убрал волосы с моего лица, улыбнулся. — Прости, что я выпил. Мне было так тяжело. Всего пара рюмок, и сразу приехал к тебе. — Его глаза продолжали изучать меня, теплые ладони гладили мои щеки. — Мне плевать на них всех. Плевать на других женщин. Только ты. Слышишь? У меня ведь как отрезало. Никого больше не хочу. Только тебя.
— Где ты был? — Мое сердце подскакивало и трепетало.
Наклонился, коснулся лбом моего лба, закрыл глаза.
— Скажи мне. Просто скажи, — попросила.
— Ты от меня отвернешься. — Меня обожгло перегаром. — Ты не такая. Нинка бы гордилась, а ты возненавидишь. Разочаруешься.
— Что это? Что? Скажи.
Его губы нежно прижались к моей коже. Поцеловали висок.
— Я тебя люблю. — Сказал мне в первый раз.
Мы оба дышали часто. Он — от возбуждения, я — от негодования. Кирилл медлил, не хотел мне рассказывать, и мне это не нравилось.
— Не ругай меня. Просто помолчи. — Он вздохнул, и весь воздух будто разом вышел из его тела. — Нам с тобой так хорошо. Я тебя люблю, понимаешь? Больше, чем все это. Больше, чем гонять на байке, чем отрываться, чем угонять чужие тачки. Мне теперь ничего это не нужно. Если хочешь — откажусь от всего. Только скажи.
— Угонять? — Попыталась высвободиться, но его руки скользнули по моей талии к бедрам. — Кирилл, о чем ты?
— Давай не будем сейчас разговаривать. — Он прижался еще крепче, вдавил меня в стену. — Ты — моя девочка. Я хочу тебя больше всего на свете. А ты хочешь меня. Я знаю. Вижу. Твое тело дрожит в моих руках, оно тебя предает. — Улыбнулся, и его глаза на мгновение прояснились, оглядели мое перепуганное лицо. — Все будет хорошо, моя маленькая. Тебе понравится. Не нужно бояться, прими меня, будь со мной.
Что? Бояться чего?
Но не успела я вдохнуть хоть немного воздуха, как его губы яростно впились в мои. Руки лихорадочно задрали платье и до боли сжались на ягодицах.
— М! М-м! — Попыталась сопротивляться я, но его язык грубо раздвинул мои губы и уже проник в рот. Дернула головой. — Стой! Перестань!
— Тебе понравится. — Взял меня под бедра, оторвал от земли и понес в спальню.
— Кирилл, — попыталась отпихнуть его.
— Я люблю тебя. Так люблю, что самому страшно. — Пробормотал, опуская меня на кровать и наваливаясь сверху. — Люблю. — Лихорадочно произнес, покрывая поцелуями мою шею.
— Кирилл, ты пьян. Что ты делаешь? — Попытки оттолкнуть его не давали успеха.
Сильные плечи казались железными, руки цепкими и мощными. А жадный взгляд замутненных глаз возвращал меня к тому, что так отчаянно не хотелось вспоминать. Те же потные ладони, запах спиртного, тяжесть тела, вдавливающего в диван.
— Кирилл! — Крикнула из последних сил.
— Сейчас все будет хорошо, малыш. Сейчас. — Словно не слыша, раздвинул мои ноги своими.
Заткнул рот поцелуем, застонал или зарычал, не разобрала. Спустил вниз ворот платья, оголив плечи. Затем дернул лямку бюстгальтера, задрожал, сминая мою левую грудь в ладони. Шумно задышал, продолжая терзать мой рот. Кажется, перестал соображать, ослепленный каким-то безумным, почти животным желанием. Перестал слышать мои стоны и мольбы в попытке отстраниться от него.
— Нет! — Выдохнула, когда он, наконец, отцепился от моих губ и скользнул вниз к груди. — Кирилл!
Но он не откликался. Его руки блуждали по моим бедрам, стаскивая вниз трусики, губы и язык ласкали обнаженные груди. То, что я извивалась, как змея, пытаясь вырваться, его ни сколько не смущало.
— Пожалуйста, — всхлипнула в панике, вцепляясь в его волосы. — Я так не хочу. Пожалуйста, Кирилл…
И слезы горячим потоком хлынули из глаз.
— Черт! — Он вдруг приподнялся, отталкивая меня от себя. — Черт! — Взмахнул руками и уставился в потолок, пытаясь отдышаться. — Сколько еще будешь меня мучать? — Ударил кулаком в стену. Застонал, глядя, как я, вскочив, принялась одеваться. — Самой не надоело? — Содрал простынь, яростно скомкал ее и швырнул в меня. — Что со мной не так?
— Я ухожу. — Судорожно натянув лямки бюстгальтера, принялась застегивать платье. Затем схватила рюкзак с кресла и пулей бросилась к выходу.
— Нана! — Взревел Кирилл, как раненый зверь. Поднялся с кровати, пошатнулся. — Нана!
Но я, надев обувь, уже выбегала за дверь.
— Нана, прости меня! Я не хотел тебя обидеть. Не хотел сделать больно! Не уходи, пожалуйста, не уходи!
18
Кирилл
Пробуждение оказалось неожиданно тяжелым — почти восстание из небытия. С трудом оторвав голову от подушки, постарался разлепить глаза. Что это было? Что, вообще, со мной произошло?
Отрывки воспоминаний никак не хотели складываться в общую картинку, комната кружилась перед глазами. Во рту першило, боль звонкими колокольчиками била в виски. Не выдержав, рухнул обратно в постель и подтянул к себе разрывающийся трелью телефон.
