«Прованс» — значилось на вывеске. Он, и правда, напоминал маленький уютный клочок земли где-то в провинции. Простота, изящество и даже немного природы посреди шумного шоссе.
Едва я заглушил двигатель, Нана выскочила из машины и бросилась к багажнику. Я вышел следом. Вот, что она там искала — аптечку.
Но едва девушка приподняла белый чемоданчик с красным крестом на корпусе, как вдруг ойкнула — тот был слишком тяжелым. Открыв его, мы немало удивились — он до отказа был набит ключами и отвертками.
— Тогда мне нужно в аптеку. — Расстроенно сказала Нана, опуская руки.
— А здесь что? — Достал из багажника старый советский портфель.
— Аптечка! — Радостно воскликнула она, вытаскивая оттуда пакет с медикаментами и прижимая его к груди.
— Отлично. Тогда попробуем снять номер.
Оставив Нану снаружи, я приготовил деньги, спрятал окровавленную руку в карман и направился внутрь. Молоденькая регистраторша не стала задавать мне лишних вопросов, мельком глянула на права и, не став переписывать ни фамилию, ни мои данные, сграбастала купюры. Быстро пересчитав, выдала ключ и тут же уткнулась взглядом в телевизор, висевший на стене.
— Слава Богу, — обрадовалась Нана, увидев ключ в моей руке. — Пойдем быстрее, ты такой бледный.
Бледный? Да, у меня кружилась голова, но я хотел быть для нее сильным. Таким сильным и отважным, каким только смогу. И плевать, что мое тело теряло кровь — мне нравилось, что рядом Она. Таким пьяным и счастливым я еще не чувствовал себя никогда. Хотелось улыбаться и улыбаться бесконечно, пока скулы не сведет от этой дурацкой улыбки.
— Садись, — приказала Нана, закрыв дверь и пододвинув мне стул.
Я послушно опустился на него и начал снимать куртку.
— Господи… — В ее глазах читался испуг, а голос звенел тревогой. — Может, нужно было сразу в ванную?
О чем это она?
Долго недоумевать не пришлось: крови было гораздо больше, чем показывают обычно в фильмах. Сколько бы травм я не получал на треке, никогда не видел такого ее количества. Рука от плеча до пальцев вся в разводах, засохших пятнах и свежих ручейках крови.
Нана унесла куртку в ванную комнату и вернулась.
Вся футболка, начиная от подмышек и заканчивая спиной — все было в крови. Ремень джинсов — красные капли добрались и туда.
— Раздевайся, — скомандовала Нана, а затем бережно подхватила край футболки, — я помогу.
Осторожно отлепляя ткань от тела, она поднимала ее и тихо вздыхала. Заботливо придержала ворот, помогая мне вытащить голову и освободить руки. Я даже боли не чувствовал. Забывал обо всем, ощущая ее легкое дыхание на своем лице, наблюдая за трепетом длинных черных ресниц, вдыхая запах волос.
— Выстираю. — По-деловому сообщила она, скомкав футболку и положив на пол, мне под ноги.
Я повернул голову, чтобы осмотреть рану. Какая маленькая дырочка. И еще одна. Пуля прошлась по мягким тканям, разодрав поверхность кожи с двух сторон. Сущая ерунда. А вот запах спирта отрезвлял.
— Сейчас обработаем поверхность вокруг раны. — Предупредила Нана, щедро поливая кусок ваты пахучей жидкостью.
Моя отважная медсестричка.
— Ничего страшного не вижу. Артерии и вены не задеты. Но я бы лучше зашила. — Ворковала она, пока я сжимал зубы. — Потом забинтуем и, наверное, нужно будет приложить холод.
— Хорошо.
Мои мысли возвращались к Кириллу. В груди нарастало беспокойство. Раньше мы часто даже на расстоянии чувствовали, если с одним из нас происходило что-то плохое. Вот и сейчас мне казалось, что я слышу его голос, ощущаю переживания и страдания, которые он испытывает.
— Когда ты видела его в последний раз? — Спросил, стараясь дышать глубоко, пока Нана продолжала возиться с моим плечом. Сжал зубы.
— В его квартире. — Ответила она, не уточняя, кого я имел в виду. — Я пришла, там уже были эти люди. Они избили Кирилла. Потом нас обоих куда-то повезли.
— Прости меня. Я не должен был отпускать тебя. Разозлился, как последний идиот. А когда спустился, тебя уже не было.
— Жалею, что не послушалась тебя. — Нана шумно вдохнула и выдохнула. — Ты ведь говорил, что с ним опасно. Да я и сама догадывалась.
— Я сам с ним всю жизнь как на пороховой бочке. Мог поговорить, образумить, заставить, припугнуть. Но предпочитал закрывать глаза, чтобы просто не знать о его проделках. Не знаю, когда мы отдалились. И почему. Просто в один прекрасный момент Тим стал лучше понимать брата, и я уже стал не нужен. — Приподнял локоть, чтобы ей удобнее было управляться с бинтом. — Дай мне телефон, пожалуйста.
Она дала. Я набрал номер Левицкого. «Находится вне зоны действия сети».
— Отключен. Это только подтверждает, что они влипли вместе с Кириллом. Я так понимаю, что угнали машину не у простого смертного. Скорее всего, очень дорогую. Поэтому их и ищут такие серьезные люди.
— Да. — Нана присела передо мной на корточки, придирчиво оглядывая повязку. Кажется, кровь больше не капала. — Ему звонили ночью. — Сказав это, она смущённо опустила глаза. — Я поняла, что речь идет о машине. Потом он ушел, а вернулся только утром. Пьяный, вел себя… грубо. Мы поругались…
Мне было неприятно слышать это.
— Что хотели эти люди? Ты помнишь, куда они вас привезли? Их имена?
— Какой-то поселок, кругом коттеджи, большие дома. Самого главного все называли Геннадьичем. Полноватый мужчина, седой, с лысиной, все леденцы грызет. Он сказал Кириллу, что тот должен устранить кого-то, иначе нас обоих убьют. Охранники называли жертву Яцыком. Или Яцуком. Как-то так. Единственное, что я поняла — они все ждали известие о смерти, но Кирилл пропал. Пока решали, что со мной делать, я попросилась в туалет и выскочила в окно. — Нана закрыла лицо руками. — Потом бежала, бежала…
— Понятно. — Я встал, взял телефон. — Ты пока прими душ, я схожу за едой и сделаю пару звонков.
У меня внутри все кипело от злости. Схватил рюкзак, достал футболку, толстовку, быстро надел. Обернулся. Она стояла с окровавленной одеждой в руках и не решалась двинуться с места.
— Все будет нормально. — Подошел, убрал прядь волос ей за ухо, погладил по щеке. — Я тебе обещаю.
Она испуганно кивнула и прикрыла веки, наклоняя голову в сторону моей руки.
Моя красавица. Все обязательно будет хорошо. Но для этого нам понадобится все наше везение и еще немного смелости.
Нана
Только под душем позволила себе разреветься. Беззвучно так, тихо, словно отпуская боль на волю. Слишком много ее было в моей жизни, слишком много шрамов она после себя оставила. А сколько ошибок было сделано… Я уже совершенно не понимала, что и почему со мной происходит. Зачем все это именно мне, а не кому-то другому? Знала только, что кроме Ильи не могу ни на кого положиться, только с ним теперь чувствую себя в безопасности.
