Его кровь стекала с моих рук розовыми струйками и, перемешиваясь с водой, теряла цвет. И на мое лицо пробиралась робкая улыбка. Я знала Илью и, кажется, не была знакома с ним совсем. Чувствовала и понимала без слов, но не представляла, как держать себя в его присутствии.
О, Боже… А как он смотрит на меня. На меня никто в жизни так не смотрел. Будто под кожу заглядывает и видит, как бьется мое сердце. Есть в нем что-то такое, в его голосе, взгляде, во всем его существе, что-то сильное, неотступное, настойчивое, отчего невозможно сопротивляться. И к черту границы, к черту страхи, сомнения…
— Может, поспишь? — Спросил он, когда я вышла из ванной комнаты, завернутая в халат. — Глаза красные. Ты устала.
— Не хочется. — Ответила, развешивая на спинке стула его выстиранную с мылом одежду.
Илья кинул друг на друга две подушки в изголовье кровати и, навалившись на них спиной, сел.
— Иди, поешь.
Только тогда я заметила в его руках стаканчики с кофе, а на постели пакет с едой из кафе.
— Спасибо, — откинув влажные волосы назад, присела рядом. Взяла стакан.
— У них хорошее кафе, но я взял все в номер. Не нужно нам лишний раз светиться.
— Что будем делать? — Спросила, отпив горячего напитка.
— Нужно понять, где искать Кирилла. — Он подвинул ко мне пакет. — Я звонил знакомому гаишнику, он раньше гонял с нами на треке. Короче, никто об угоне дорогой тачки не заявлял, но вот к сменному экипажу подходили какие-то ребята, запрашивали информацию о машине Кирилла, обещали бабки. Показывали его фото, просили поделиться инфой, если засекут где-то его тачку.
Я устроилась рядом с ним. Плечом к плечу. Стараясь не задевать рану.
— Болит?
— Не, нормально. — Илья принялся крутить в руках стаканчик с кофе.
Мне тоже было неловко.
— Где же нам теперь найти Кирилла?
— Я уже звонил Нине Орловой, он там не появлялся. — Илья осекся. — Ой, прости…
— За что? — Тихо пискнула я, теряя голос.
— Ну… вы же…
— Нет. — Мои щеки залились краской. — Странная ситуация… Вы, двое… чуть не свели меня с ума своими подменами, а я почему-то чувствую виноватой именно себя.
Илья молчал. Сидел, ссутулившись, и прожигал взглядом несчастный стаканчик.
— Так, значит… — Я не знала, как спросить о том, что беспокоило меня еще со дня вечеринки, а позже просто сводило с ума. — Карина — твоя девушка?
— Что? — Он повернулся ко мне. Выкатил глаза, нахмурился, улыбаясь. — Карина? Нет, мы с ней просто друзья. Даже не так — знакомые. Кто тебе такое ск… — Илья вздохнул и сердито сжал ни в чем не повинный стаканчик. — Все ясно. — И опустил взгляд.
Я поставила свой кофе на тумбочку и неуклюже повернулась, чтобы заглянуть ему в лицо. Он качал головой, бормоча себе что-то под нос, затем посмотрел на меня так, будто я была единственным человеком на земле, важным для него. Будто кроме меня ничто, вообще, не имело значения.
Как же можно было сомневаться…
Моргнула, тихонько выдохнула и села обратно. Уставилась в потолок. Мне бы бежать отсюда. Бежать подальше от этих фокусов с подменами, которые сбивали с толку, но почему-то теперь совсем не хочется. Мне нравится эта тишина, эта комната, это молчание и глупая неловкость.
— Начнем все сначала? — Его бархатистый голос заставил меня задрожать.
Я прикусила губу. Сердце сжалось от мысли, что не обязательно возвращаться в тот день, когда все пошло наперекосяк. Можно просто прочертить новую дорожку и пойти по ней.
— Понимаю. Тебе нужно разобраться в себе. Вообще, соревноваться с братом — это самое ужасное, что можно представить. — Он на пару секунд замолк, затем продолжил. — Я не прошу тебя выбрать прямо сейчас. Вообще, не заставляю выбирать из нас. Просто ты нужна мне. Очень. И если ты любишь его…
— Нет. — Разве он не видел этого в моих глазах? В моей улыбке? В моих прикосновениях? — Не его.
Медленно повернулась, посмотрела в его лицо и собралась рассмеяться, но вышло нечто среднее между кашлем и икотой. Нахмурившийся, задумчивый, сбитый с толку, он выглядел таким забавным и милым. Самым красивым на свете.
Вот это, наверное, самое правильное ощущение: он просто смотрит на тебя, а ты уже в невесомости. И сердце такое — большое, окрыленное, оно не помещается под ребрами, вырывается наружу и летит высоко к небесам. И его никто не держит. Нас не держит. Потому что мы летим вместе, и у нас одни крылья на двоих.
Не успела сказать больше ничего. Илья протянул руку к моему лицу, и я перестала дышать. Он долго смотрел на мои губы, потом на глаза, затем погладил пальцем по щеке. И в этот момент я поняла, что он согреет меня в любой холод, укроет от любого ненастья. Даже в темноте меня увидит, даже если ослепнет. Сам станет моим светом, если будет нужно.
И я закрыла глаза, чувствуя, как жар растекается по всему телу. Придвинулась ближе, не в силах терпеть. А когда его губы мягко коснулись моих, выдохнула со стоном.
22
Илья
Странно так. Еще секунду назад мысли лихорадочно метались, пытаясь отыскать хотя бы один возможный выход в этой сложной ситуации, а теперь они просто растворились в пространстве комнаты. Отступили на второй план. Ее дыхание — оно стало единственным, что я слышал. Будто провалился в другое измерение, где нет всей этой кутерьмы с погоней, стрельбой, опасностью.
Остались лишь мы. И наше дыхание — одно на двоих. И я снова в том кафе, в день, когда впервые ее увидел. Меня снова выворачивает наизнанку, будоражит то, что перед глазами: припухшие красные губы идеальной формы, длинные перышки ресниц, самые мягкие в мире волосы, отливающие угольной чернотой.
И душа выпрыгивает из тела от одного прикосновения к ее бархатной коже, и все краски мира становятся ярче, стоит только взглянуть в эти глаза, в которых золотистая улыбка солнца млеет и разгорается на нежной оболочке радужки. В них переливается рассвет, сверкает разноцветными лучами, бледнеет на одно короткое мгновение и снова вспыхивает.
Не удержался. Потянулся и прижался губами к ее рту. Легонько, осторожно. Продолжая втягивать воздух, смотреть и ждать, когда она ответит мне согласием. Не торопясь, игнорируя собственное тело, которое, только почувствовав ее дыхание на своей коже, моментально вскипело, требуя продолжения.
Провел по лицу Наны рукой, тронул губы смелее, на что тут же получил желанный отклик. Она вся подалась навстречу. Робко, но достаточно решительно. Прижалась грудью, бедрами, горячо ответила на поцелуй, прикусывая мою нижнюю губу и этим еще сильнее разгоняя пламя, рождавшееся между нами.
Легонько вздрогнула, когда мои руки спустились по ее шее вниз, чуть останавливаясь и не торопясь. Затем застонала, выдыхая мне в рот и целуя еще сильнее, уже с новой силой, просовывая язык между зубами. Вроде все так же невинно, но уже настойчивее и смелее.
