Тук-тук в дверь. Тихо и осторожно. Лиза сжалась. Не послышалось ли ей? Замерла, глядя на тени в просвете под дверным полотном, и решила не дышать. Вдруг стук повторился. Уже немного громче и настойчивее.
— Это я…
Лонни? А ему-то что надо? Это определенно был его голос. Но, простите, что могло понадобиться в ее комнате взрослому мужчине с идеальными ягодицами, да еще и после полуночи? На романтические свидания она согласий не давала. И вообще, считала себя приличной девушкой, за которой стоило бы поухаживать прежде, чем заваливаться посреди ночи.
— Лиза… Тебе надо уходить. — Голос его был встревоженным не на шутку. — Знаю ты здесь. Выведу тебя… Брось вещи… Тебя ищет Кармилла. Скорее открывай.
Лиза всхлипнула. Черт! Черт! Черт… Ну, вот. Она так и знала. Не стоило соваться к герцогине, нужно было все сразу рассказать хозяину. Теперь ей не просто нос оторвут, как любопытной Варваре, но еще обескровят, если найдут. Пожалуй, стоило бы довериться Лонни. Другого выхода нет. Она застегнула две верхних пуговицы на форме и подошла к двери.
— Открой…
Ключ щелкнул, повернувшись. Коридор смотрел на нее своей чернотой, утопая в полумраке теней. Лица Лонни она не видела. Только голос и смутные очертания. Так странно… Неужели, все еще действие зелья?
— Впусти меня…
Его голос убаюкивал. Подчинял.
Впустить? Лиза почувствовала легкое покалывание на кончиках пальцев. Ужасно захотелось спать. И вообще, просто принять горизонтальное положение. Потому что ноги будто стали чужими. Непослушными. Тело будто легло на воду и поплыло по волнам.
— Впусти…
Она кивнула. С трудом разлепила губы.
— Входи…
Лонни сделал шаг внутрь и блеснул рубинами глаз. И хрипло рассмеялся. Голосом Кармиллы.
Кап-кап…
Вода, секунду назад поглотившая в своей пучине Федора, медленно стекала вниз по бортику бассейна. И разбивалась по капле о решетку.
Темная парящая поверхность замерла, черным зеркалом отражая светящееся молоко потолка. Плеснула волной и успокоилась. Стало тревожно тихо.
Русалка оперлась руками о бортик и всмотрелась в безмятежную гладь. Ждала хотя бы движения, всплеска… Ничего. Спокойно. Она выдохнула, сжимая кулаки до побелевших костяшек.
Все получилось. Наконец-то, спустя столько лет восторжествовала справедливость. Они с сестрой отомстили за Нею. Смогли увести под воду живой огонь и утопить. Они смогли. Они умницы. Они…
Что это? Внизу, в мутной глубине словно что-то бурлило, сильнее и сильнее. Рождая почти целую бурю. Ундина откинула волосы назад и наклонилась ниже, тревожно всматриваясь.
Кипяток занялся не сразу. Разошелся пузырьками по поверхности, заворочался, а потом, будто разозлившись, начал плеваться раскаленными каплями.
Только не сейчас. Когда они были так близки к цели! Нет!
Русалка, не успевшая среагировать, вдруг закричала от боли. Вода поднялась вверх плотной стеной, шипящей от высокой температуры. Двинулась на нее и резко обрушилась, сбив с ненадежных ног, не успевших стать хвостом. Швырнула с невероятной силой о каменную стену, выбив воздух и заставив трещать кости.
Больно… как же больно… Ундина неуклюже попыталась встать и рухнула обратно на пол, хватаясь за ушибленный затылок. Голову кружило. От обожженного тела шел пар. Кипяток съел ее кожу, чешую, мышцы. Но она не плакала. Ведь сестре было хуже, и даже наблюдать за этим было страшно.
Вторая русалка билась в раскаленно-алой руке ифрита, тяжело переводившего дух возле бортика. Черные пальцы, разросшись пауками, держали ее в воздухе над головой. Серо-красную, с облезающими плавниками, с вязкой вываренной спиной и без роскошнейшей гривы, ставшей высохшей опадающей мочалкой.
Ифрит яростно зарычал и отбросил ее на камни. Сестра лишь вздрогнула, лежа уже почти без сознания.
Русалка подползла к ней и заплакала, баюкая ошпаренное тело, стараясь закрыть собой последнюю близкую душу и со страхом косясь на черное мощное тело, наливающееся на глазах языками пламени. Ифрит смотрел раскаленными белыми глазами и готовился убить обеих.
Он двинулся вперед. Медленно. Пугающе. Взрывая тишину звуками своих тяжелых шагов. Воздух засох, прокалился от его пламени, охватил расплавленным металлом.
Русалка засипела, пытаясь вдохнуть в последний раз, и накрыла своим телом тело сестры…
— Стой! — донеслось откуда-то позади.
Женский голос, разносившийся эхом в тишине, не звенел сталью, хотя и мог. Он охватывал медом, пах луговыми цветами и вином. Струился золотыми локонами волос, мягкими и гладкими.
— Стой! — повторила она.
Ифрит замер, глядя на единственную, что могла приказывать ему по-настоящему. Но не опустился на колено и не смотрел, как должен. Гнев и ярость, бушующие внутри, перекатывались раскаленным серебром по сияющему узору тела.
— Оставь! Оставь их в живых. — Голос приблизился и стал мягче. — Я прошу тебя.
Она просила?
Огонь, выживший в зеленоватой пучине, вдруг заинтересовался. Выглянул через глаза своего темнокожего друга. Вгляделся…
Да, как и всегда Богиня была идеальна в своем несовершенстве. Появилась в дверях, окутанная нежной розовой дымкой, и замерла. Бесконечно прекрасная и пленительная, с волосами, шелковыми волнами струящимися по точеным плечам и прямой спине.
И только она, настоящее воплощение Любви, могла сейчас сдержать разрушительную злость живого пламени. И сдержала. Огонь лишь вздохнул о том, что не успел поглотить водных дев, и спрятался куда-то глубоко внутрь.
— Спасибо… — Богиня села на скамеечку, тут же осушенную сухим воздухом и улыбнулась. Легко, невесомо. С благодарностью.
Ифрит засмотрелся на нее, как на образец женственности и идеал красоты. И вздохнул. Он любил ее… по-своему. Ведь богиня возвращала ему молодость одним своим видом. Могла успокоить его пламя одним лишь жестом или кивком головы. И даже сейчас, способная применить силу, она просила. Просто просила его сжалиться над водными девами. И в этом была ее женская сила, в этом был секрет победы над мужским началом. Мудрость и нежность, способные усмирить даже огонь.
— Лечи…
Богиня кивнула на трясущихся от боли и ужаса сестер. Вторая уже пришла в себя.
— Лечи…
Кот оказался у ее ног и довольно потерся. Мурлыкнул, еще раз вопросительно посмотрев в ее глаза. Вздрогнул пышными кисточками на ушах и распушил хвост. Та легонько кивнула ему.
Кот неторопливо, брезгливо обходя лужицы, и недовольный водным запахом русалок, подошел к ним. Неожиданно разросся в размерах, накрывая обеих густым меховым одеялом. И замурчал. Так, что дрожь прошла даже по камню.
— У нас есть немного времени. — Богиня посмотрела на успевшего остыть Федора. — И мне хочется примирить вас.
