— Зачем? — Ифрит нахмурился.
— Потому что хватит желать смерти бессмертным. Нас и так мало. И скоро станет ещё меньше.
— Что?
— Чаши весов колеблятся. Девочка, отправившая тебя сюда, сделала все правильно. Ты и сам поймешь это скоро. Она сделала это не со зла. Ты ее простишь. И она же, Древняя кровь, поколебала весы. Скоро мы уйдем. Кто-то навсегда, кто-то далеко.
— Почему ты не хочешь сделать этого раньше?
Богиня грустно улыбнулась.
— Потому что это не поможет. И я не знаю, что будет с каждым. Это место напитало нас силой. Хватит. Иначе люди, живущие здесь, станут просто умирать, опустошенные и спящие темным сном.
— Хорошо.
— А теперь, пока девочки приходят в себя, вспоминая себя и Нею… Я покажу им. И у тебя появятся две сестры. Или… Ну, тут кто его знает?
Богиня провела рукой перед их лицами, плавно погружая в видение, хрупкое и прозрачное, как озерная гладь.
Русалка смотрела в последний раз на спокойные чистые воды Элтора. На тихую гавань, воспитавшую ее с момента появления на свет, ставшую гостеприимным отчим домом. И роняла слезы, которые ледяными бриллиантовыми искрами обжигали щеки и скатывались вниз по шее.
Могла ли она представить, что однажды предаст все то, что было уготовано ей родителями и великим Богом морей, и выберет другую судьбу? Отличную от судеб своих сестер. Никогда. Никогда.
Могла ли она предположить, что решится однажды принять другую жизнь, земную, и расстанется с хвостом, обменяв на ноги простых смертных? Нет.
Но она решилась. Нея пожертвовала всем, что было дорого. Ради Него. Того, чья любовь согревала и обжигала, дарила ей свет и сияла ярче любых подводных сокровищ. Ради любви, которая стала такой необходимой, что без нее жизнь теряла всякий смысл.
И вот теперь она смотрела на тихие воды Элтора, готовая покинуть их навсегда. И не жалела ни о чем. Ни одну из ее сестер никогда не тянуло так на поверхность, как ее. Ни одна не проводила ночи напролет, наблюдая за месяцем и звездами, сияющими сквозь серую пелену облаков. Ни одна из них не тянулась с детства своими руками к проплывающим мимо кораблям. И ни одной из них так не хотелось попасть в ночной город на берегу, мерцающий тысячами огней, из которого слышались голоса людей.
Она уже знала о своей судьбе, об уготованном ей женихе из знатного рода и о приёме у Великого морского владыки, что готовился в честь их помолвки, когда вдруг, качаясь на волнах и глядя в золотое небо, она внезапно заметила его. Под прохладными струями небольшого водопада, притаившегося среди скал, он стоял, погруженный в воду по колено. И сверкал на солнце шоколадом атласной кожи, переливающейся в утренних лучах лазурью мелких капель. Сильный, крепкий, могучий, настоящая гора мышц.
Он успел ее заметить до того, как Нея нырнула и скрылась под водой. И наследующий день пришел туда снова. Потом еще и еще. Сначала она наблюдала за ним издалека, потом гигант первым решил с ней заговорить. Вскоре они уже могли часами обсуждать все на свете, лежа на камнях и глядя в бездонное голубое небо. И со временем стали ближе друг к другу, чем кто-либо другой в их жизни.
Но, заметив частые отлучки дочери, родители вдруг обеспокоились и решили ускорить приготовления к свадьбе. Мольбы Неи не были услышаны. Отец и знать ничего не желал о любви с демоном, повелевающим огнем. Они заперли дочь и запретили видеться с любимым. Поддавшись на уговоры бедной Неи, сестрицы отворили дверь комнаты и выпустили ее на волю. Прощаясь, они знали, что совершают ошибку, но не могли препятствовать ее стремлению к счастью.
И теперь она, роняя слезы, плыла от них прочь. Прочь. И навстречу своей большой любви. Конечно, она знала про смертельный риск, которому подвергалась всякий раз, касаясь своего возлюбленного. Но надежда на то, что магия воды способна вовремя усмирить пламя, успокаивала. И дарила веру в то, что они будут счастливы в объятиях друг друга целую вечность.
Вряд ли бы кто-то отказался от любви, даже зная, сколько боли придется вынести. Так и она. Даже если бы отец успел вовремя предупредить о том, что магия воды на земле бессильна, все равно бы ушла к любимому. Ради только одного. Ради одной единственной ночи вместе против целой жизни с нелюбимым.
Федор… Он ждал на берегу, сидя на камне возле водопада, который стал им таким родным за последние полгода, и перебирал пальцами жемчужное ожерелье той женщины, которая была для него целым миром. Той, за которую он готов был бороться до последнего вздоха и, не задумываясь, отдать свою жизнь. Он гладил бусинки, каждая из которых сверкала, напоминая о ее улыбке, и нервничал, даже твердо зная, каким будет ее выбор.
Федор… Он смеялся, взяв это имя. Он же демон, если следовать догматам церкви, где есть Феодор-мученик. А его собственная мука? Чем та показалась бы церковникам? Ведь у некрещенных Древних не было души, как те считали. И грешная плотская любовь двух демонов, огненного и водяной, разве могла заставить страдать?
Федор любил Нею так сильно, как только был способен любить женщину мужчина. Даже во сне потом всю свою жизнь видел ее, как наяву, только протяни руку. Ведь ради него она становилась другой. Не стремительной изумрудной тенью в толще воды. Обычной женщиной. Совершенно обычной. Даже не красавицей, легшей на полотно Леонардо или Буонаротти.
Высокой, с рыжими легкими волосами, смеющейся улыбкой, изумрудами глаз, крохотной грудью и длинными сильными ногами. Он не встречал таких ни до нее, не после…
Только эта милая сердцу маленькая русалка давала ему раскрыться и быть собой. Только ее он не мог спалить своей страстью. С обычными женщинами, глядя на прах, лежавший перед ним три раза, Федор был лишь легким дымком, не ифритом.
А с ней… Мысли прервались легким всплеском воды.
Он вдруг увидел ее прекрасное лицо, показавшееся над волнами, и вскочил с места. Оставил жемчужное ожерелье на камне и, не раздумывая, бросился вниз. Нырнул, подхватывая ее за талию и приподнимая над поверхностью.
Нея смеялась, радуясь встрече, хоть и выглядела ни на шутку встревоженной. Никому не даются легко такие решения. И Федор был готов с благодарностью принять эту жертву, ведь собирался сделать любимую самой счастливой на свете. Отныне и навсегда.
Они слились в страстном поцелуе, прячась за летевшие с высоты хлесткие струи затерянного среди скал водопада. И не могли насытиться друг другом после долгой разлуки.
Огонь заставлял воду закипать. Вода тушила пламя. Сплетались тела, переливаясь рыжими всполохами, жадно лижущими болезненно торчащие соски, мгновенно сжиравшими тонкую полоску рыжих волос между раскинутых мокрых изнутри бёдер.
Тела сплетались сильнее. Закрывались блестящей пленкой воды, ласково тушащей пламя, зализывающей все шрамы, проникающей и остужающей. Вода переливалась бриллиантами на черной короткой шерсти в низу его живота, рассекалась вздыбленным раскаленным естеством, стремившимся получить больше ее же, вдруг становящейся ледяной внутри Неи.
