Мама обняла отца, а затем принялась от радости лить слезы над моей кроватью. Она еще не знала, станет ли биться мое новое сердце в моем теле, но уже была безмерно рада тому, что появился хоть какой-то шанс на спасение.
А я… Я в это время думала, о том, что мое старое сердце возьмут и вырежут из груди. Реально вырежут. А что дальше? Просто выкинут в помойку? И мне становилось страшно и жутко от одной этой мысли.
Потом мама принялась молиться за ту семью, которая кого-то потеряла, но нашла в себе мужество, чтобы отдать мне орган. Ведь самый большой подарок в жизни — это и есть сама Жизнь.
А я в это время думала уже о том, достойна ли такого дара. И что буду с ним делать? Одно дело заботиться о новом сердце, поддерживать его здоровье, правильно питаться и заниматься спортом, а другое — распорядиться своей жизнью за двоих, сделать в два раза больше добрых дел, за себя и за того, кто умер. Ведь нельзя же пролеживать свой шанс на диване или за компьютером? Новая жизнь с новым сердцем — это очень ответственно.
Отдать органы своего близкого другому человеку — акт поистине впечатляющей щедрости. И не удивительно, что каждый хочет быть уверен, что жертва была не напрасна.
Папа тем временем обзванивал всех наших родственников. Тех, кто жил рядом и даже тех, о ком я слышала впервые. Ему не терпелось сообщить всем о том, что я теперь не умру. Хотя все это еще было под весьма большим вопросом.
А я в это время думала обо всех тех операциях, что уже пережила. Мне бы и не хотелось вспоминать об этих испытаниях, но именно эти болезненные манипуляции каждый раз давали мне новые и новые отсрочки. И теперь становилось ясно — все было не зря. И возможно, эта операция станет последней.
Хотелось бы надеяться.
— Мама, я могу увидеть Райана? — Знала, что этот вопрос мог ее огорчить, но не могла его не задать.
— Дорогая, дело в том, что сюда пускают только ближайших родственников… — вплеснула руками она.
— Но я могу его больше никогда не увидеть, — произнесла тихо, вложив в эти слова свои последние силы.
— Я его найду. — Твердо сказал отец и вышел в дверь.
— Спасибо.
Когда Райан пришел, мы попросили оставить нас наедине.
Нам дали всего минуту.
— Эмили… — В смешном больничном одеянии он казался мне жутко забавным.
Райан сел на стул, придвинулся ближе и коснулся своей ладонью моей руки.
Я почувствовала его тепло и улыбнулась.
— Привет.
— Я очень переживал… — Он затряс головой.
— Вижу — у тебя вся башка седая. — Прошептала я.
Райан коснулся торчащих из-под шапочки волос, затем смущенно усмехнулся:
— Ты шутишь, и это хорошо.
— Тебе сильно досталось из-за меня? — Спросила.
Он отмахнулся.
— Давай, не будем об этом? Я очень рад, что у тебя появился шанс. Иначе, никогда бы себе не простил. — Райан закусил губу. — Я почти не спал, думал об этом все время. Приходил сюда, но меня к тебе не пускали.
— Знаю.
Он тяжело вздохнул.
— О чем ты сейчас думаешь?
С трудом, но пожала плечами.
— Не знаю. — Пришлось отгонять от себя дурные мысли. — Наверное, о том, получится ли. И как все пройдет. Забьется ли новое сердце у меня в груди или не захочет…
— Все получится. — Его глаза светились надеждой. — Я верю.
— Я никогда не готовилась жить, только умирать. Не знаю, что буду делать, если все пройдет хорошо…
Ему не удалось скрыть улыбку:
— Что-нибудь придумаем.
Почувствовала, как его рука крепче сжимает мою ладонь.
— Спасибо тебе за тот за чудесный вечер. — Сказала, прочистив горло.
По лицу Райана пробежала тревога, смешанная с ужасом. Вероятно, ему не так приятно было вспоминать про события, произошедшие на выпускном.
— Чудесный?
— Ага. — Улыбнулась уголками губ. — Я это на всякий случай… Вдруг мы больше не увидимся.
Райан посмотрел на меня так, словно попытался увидеть насквозь.
— Бабуля сказала, что все пройдет хорошо.
— Да? — Прошептала я. — Ты вроде говорил, что она у вас вроде городской сумасшедшей?
Мои слова заставили его рассмеяться.
— Люди ее, конечно, побаиваются. — Он отпустил мою руку и задумчиво почесал висок. — Но перед самым выпускным, когда я выходил из дома, она вдруг невзначай бросила: «Плохая идея!». Я ей: «О чем ты?», а она как захрапит!
Мы рассмеялись.
Вернее, Райан. Мне бы и хотелось последовать его примеру, но перед глазами вдруг снова возникла картинка грядущей операции и оранжевый бокс в руке врача — холодильник с новым сердцем, который должен был вскоре отправиться в путь из операционной, где умирал донор, прямиком ко мне. В груди неприятно защемило от этих мыслей.
— Ты знаешь, чье это сердце будет? — Вдруг спросил Райан, нервно облизнув губы.
— Нет, — призналась я.
— А хочешь знать?
На секунду я растерялась.
— Нет. — Подумала еще немного и снова мотнула головой. — Наверное, нет. Не хочу. Это… это слишком волнительно.
— Но ты ведь… можешь это узнать, если захочешь?
— Да. — Кивнула. — Нужно будет подать заявление в донорскую программу, чтобы раскрыть имя донора. Если его семья согласится, тогда имя мне сообщат. Только зачем? Разве что… чтобы сказать спасибо… Не знаю… — Я почувствовала, как сердце опять ускоряет свой ритм, мешая дышать нормально. — Рано еще говорить об этом. Пусть сначала все пройдет хорошо.
— Верно. — Кивнул Райан. — Может… сфотографируемся? Чтобы у нас были фото «До и После».
— Э… — Не успела отказаться, как он приблизил свое лицо к моему и навел на нас объектив камеры в телефоне.
— Улыбочку!
Щелчок. Я сомкнула губы в тонкую линию. Мое лицо на снимке казалось синим, губы — фиолетовыми.
— Эмили, — строгий голос со стороны двери заставил Райана подскочить. Это была мама. Она стояла в дверном проеме, сложив руки в замок на животе. — Время вышло.
Наше время вышло. Моё — кажется, еще нет. Но посмотрим.
— Все будет хорошо, Эмили, — шепнул Райан, вставая.
А мне очень хотелось, чтобы он поцеловал меня на прощание. Вот незадача: видно, придется выжить, чтобы дождаться этого. Возможно, у нас будет еще много поцелуев, встреч и… даже чего-нибудь еще. А пока…
— Пока… — произнесла я, глядя, как он удаляется, неохотно двигаясь спиной к двери.
— Я с тобой! — Бросил он на прощание.
